«Будут вопросы о гибели Яшина», — сверлила голову страшная мысль.
Поддержки Игоря у него теперь не было. Недавние события слились для него в один ужасающий эпизод.
Он помнил, как Анжелика заколола Полишинеля. Помнил, как втроём они перескакивали по картинам, пока наконец он не поразил Николая.
Александр сидел в своей комнате и боялся целого мира, находившегося за окном.
Опасность могла подстерегать где угодно. Вовсе необязательно было отсиживаться, скрывшись от всех. За Сашей могли прийти прямо домой. Одно это обстоятельство ввергало Мерзлякова в круговорот мрачных мыслей. Саша боялся собственной тени.
И вот, ровно через три дня, по телевизору передали ту версию, с которой читатель уже успел ознакомиться. Саша так ничего и не понял из этого репортажа.
«При чём тут токсичные вещества?» — спрашивал он себя раз за разом. Мерзляков раздражённо выключил телевизор, и на экране исчезло изображение.
Потом Александр ухватил суть. По каким‑то причинам училище предпочло не освещать произошедшего. Это дело, как говорится, «замяли», дабы успокоить встревоженную общественность.
«Публике кинули кость, и теперь она её обгладывает», — начал медленно приходить в себя Саша. «Так что же, до разбирательств совсем не дойдёт?»
Ликовать пока было рано. Свои дни Александр проводил одинаково. Его спальня являлась тесной, плотно заставленной мебелью, комнатой.
У дальней стены стоял шифоньер. Над удобным диваном располагалась ярко светившая лампа. Мерзляков часто не зажигал верхний свет, а включал вечером только её. Ковра в комнате не было. «Его персидкое ворсейшество» перенесли в зал. Случилось это после того, как родные заметили, что палас обрастает кучей прилипших крошек и покрывается пролитым чаем.
Окно было единственным. Несколько лет назад, деревянную раму вынули, и заменили её пластиковым стеклопакетом. Так что и теперь Александр смотрел на унылые качели у дома сквозь шумонепроницаемое, сделанное в Китае, современного стиля окно.
С течением времени, Саша стал понемножку выходить из дома на улицу. И с каждой новой прогулкой — всё дальше. Страх его убывал.
Окончательно осмелев, Мерзляков взялся пройти по кварталу. Это, кажется, было в среду, накануне суда над Самойловым.
Александр, один за другим, пересёк несколько похожих друг на друга дворов. Повсюду гуляли мамаши с детьми. Отдельные счастливчики успели уже уйти первыми в отпуск.
Они так же праздно шатались, встречаясь Саше на каждом шагу.
Июнь набирал свою силу, а вместе с ним крепло и само лето. Многие вышли уже на каникулы; некоторые заканчивали учиться на днях.
И тут, сразу на остановке, Саша встретил Тухманову. Девушка ждала транспорт.
«Боже мой!» — Александр перепугался. «Её‑то я меньше всего хочу сейчас видеть!»
Прятаться было поздно. Анжелика взглянула в его сторону. Саша остановился на месте. Тухманова помрачнела. Она ничего не сказала, а только подняла кулак, показав его Саше. Затем девушка отвернулась и будто забыла о существовании недруга.
В этом знаке Саша увидел одну лишь бессильную злобу. Такую, от которой сгораешь, желая нанести вред человеку, но не можешь, или же не осмеливаешься, исполнить намерение.
Анжелика села в автобус. Он укатил её по дороге в северную часть N-ска.
Александр вздохнул с облегчением. Мерзляков потолкался немного на остановке. Саша устал и решил возвратиться домой.
Парень шёл назад лёгкой походкой. Тяжесть, давившая на него все эти дни, разом исчезла. Подобно ласточке, он преодолел два пролёта по лестнице.
Мерзляков жил на втором этаже. Он позвонил в дверь. Высунулся сонный отец.
— Как же я счастлив! — воскликнул Александр с порога. — Я им не нужен! Меня оставят в покое!
Всю болезнь его сдуло как ветром. Отец только изумлённо моргал. Он ничего, видно, не понял. Зато странное поведение сына его настораживало изрядно.
Мерзляков-старший никаких вопросов ему не задал. В этом отец проявил наивысшее благоразумие; чувство такта его не подводило.
Саша немедленно скрылся в комнате; каникулы теперь наступили и для него.
Парень захлопнул дверь спальни.
На ней был наклеен символ, чуть выше ручки, — "****".
****
Затемнение.
Совершенно иначе обстояли дела Леди Ю. Если Сашу более беспокоить не собирались, — и на этом этапе все неприятности для него перестали существовать, — то у Ветвицкой всё было впереди.
Среда подходила к концу. Солнце практически село. Когда Юля заходила домой, зарево на горизонте подёрнулось сизой дымкой. Она жила в квартале частной застройки. Небольшие, чаще всего — в два этажа, аккуратные домики шли по обе стороны от дороги.