Любой, знакомый с оружием только по боевикам, всегда представляет себе спусковой механизм винтовки в виде некоей кнопки, которую достаточно нажать, чтобы произвести выстрел. Точнее описать принцип действия позволит сравнение с пружиной: выстрелить это скорее надавить, нежели просто прижать.
Листок на ветке качался, повинуясь малейшему дуновению ветра. Даже прищурившись, я не мог видеть точно «десятки» в центре, велико было разделявшее расстояние. Успешному попаданию препятствовало также и то, что от меня требовалось теперь ещё и предугадать мысленно, где окажется середина мишени, когда её снесёт ветром снова. Впервые за долгие годы я почувствовал себя выше своего роста, в ту минуту я стал великаном аки Голиаф, всё мне было под силу. За что бы я не взялся с переполнившим меня воодушевлением, я бы сделал то одним махом. Любая задача представлялась мне сподручной.
То была первая минута жизни мужчины, переросшего в себе мальчика.
Выстрел. Новая гильза, выскочив из ствола, бесшумно упала на травяной стланик, прямо мне под ноги. В эти доли секунды свинцовый снаряд летит прямо, разрезая воздух своим движением, незаметно для человеческого взгляда. Пуля впивается в слой бумаги и дробит её на куски, вылетая насквозь.
Тут Коган-старший поднялся и громогласно объявил: «Восемь!» Бешеный сердечный ритм отбивал у меня в груди чечётку. Минуя целую прорву времени, прошедшую с того дня, события эти остались в памяти нетускнеющей фотографией — лучи сиявшего в небесах солнца прорывались столпами меж крон и свисавших под тяжестью веток, оба Когана стояли по разным краям поляны, наблюдая за мной внимательно, щебетали птицы вдали и слышался монотонный плеск невидимой речки. Победное ликование разливалось по моим жилам. Часть меня, убеждавшая, что я вовсе не попаду, разочарованно смолкла.
Всё мигом стало обычным. Леонид попросил снять мишень, чтобы вблизи удостовериться в меткости моего выстрела и рассмотреть всё как следует. Магия кончилась совершенно, сразу как только я закинул винтовку за спину и направился к краю опушки. Капкан, выставленный Леонидом, раскрыл свою зиящую пасть и я шёл, того не ведая, прямиком в западню.
Вся хитрость замысла Когана-младшего заключалась в выборе места. Дьявол, как и всегда, скрывался и тут в мелочах. Лёня, приметивший неспроста эту маленькую опушку, осмотрел её тщательным образом. От внимания его не ускользнуло и то, что, закончившись, поляна становится обрывом, незаметным, впрочем, до тех пор, пока не шагнёшь за деревья на самом её краю.
Я сорвал продырявленную мишень с ветки и, взглянув ненароком вниз, с ужасом обнаружил, что смотрю сейчас прямо в овраг. Пропасть выросла ниоткуда и я, растерявшись, утратил всякое равновесие.
Коган-старший, болтая о чём‑то, моментально прервался. Настроение, бывшее пару минут назад таким беззаботным и легкомысленным, улетучилось по мановению ока. Борис Семёнович не мог знать о том, что произошло, но он мигом почуял ту атмосферу, воцарившуюся вокруг. Самый воздух кричал: тревога! опасность! беда!
Моя голова закружилась, и я накренился корпусом вниз. Ощущения полёта не было совершенно. Миг — и кроссовок заступил в пустоту, миг следующий — внизу на земле, куртка выпачкана в грязи, тёплая кровь струею течёт по лицу из носа.
Помню, что Коган-старший мне тогда прокричал сверху, что именно я отсюда не слышал. Заметив, что я совершенно не в силах пошевелиться, я сделал несколько шумных глубоких вздохов, прежде чем окончательно отключился.
****
Когда последний раз Эндрю наряжался так празднично, он уже и вспомнить не мог. Вертелся Нехлюдов перед зеркалом очень долго: нет ли на спине складок, достаточно ли вылито на запястья и шею туалетной воды, не слишком вульгарно ли будет смотреться печатка или лучше её вообще снять. Разфрантился он до такой степени, что на первую встречу с Леди Ю можно было вообще не идти. Сразу подали бы к подъезду свадебный кортёж, да, усадив жениха поудобней, повезли бы меняться с Ветвицкой кольцами.
Сэр Эндрю намочил волосы на голове в очередной и последний раз, дабы не дать гребешку ни единой возможности встопорщиться снова.
Напевая одну из своих любимых мелодий (ею была недавно разученная на домашнем фортепиано «Ticket to the Moon» от незабвенных хитмейкеров «ELO»), Андрей незаметно для себя самого успел оказаться на улице. Путь к самому центру N-ска занял у него не так уж и много времени; в маленьком городе, вроде того, в котором жили наши герои, всё как‑то так рядом находилось друг к дружке, что и долгой дороги в пределах города невозможно было вообразить.
Всеми гранями бесконечности засверкало для Эндрю скорее томительное ожидание возле памятника, где они с Ю и условились встретиться. На улице был как раз самый разгар того обеденного блаженства, в какое и не тепло и не холодно, но уж точно не жарко, да и не мороз явно. Можно посидеть на скамейке, можно пройти через сквер туда и назад, обойти кругом статую столько раз, сколько захочется — в целом, простор для действий неограниченный.