Образчик шумского стиля на конскую тему: «…Исхудавший больной Байкал сидел на подвернутой правой ноге, левую далеко выставив вперед, и часто пукал, словно из пулемета строчил».
Представьте-ка! Пошловатый ловкач какой-то, а не старый колхозный трудяга, о котором не грех бы сказать доброе слово.
Как-то, привычно сутулясь и как бы разглядывая что-то на полу сквозь толстые стекла своих очков, Сережа раздраженно бросил мне: «Моя должность не позволяет мне заниматься политикой»»
Резонно: не по зубам это хозяину двух бань и огорода, автору хилых сочинений про мерина, про беспокойных кармацких грызунов!»
3
К октябрю 93-го года, когда в Москве произошел кровавый переворот, когда президент РФ – выходец из уральской деревни Будка Борис Ельцин – вместе со своими приспешниками – черномырдиными, ериными, грачевыми, немцовыми и лужковыми – приказал расстрелять из танковых пушек мятежный Верховый Совет России (фактически расстреляв историческое прошлое страны), нагромоздив горы трупов, многие патриотические издания в столице и других городах были разгромлены. Их редакторы и сотрудники скрывались по глухим «норам» и лесам. Нас в Тюмени не тронули. И я вместе с новым техническим секретарем и отважным журналистом Петром Тарасовичем Григоровым готовил к выпуску очередной номер «Тюмени литературной». Добрую треть его составляли «мнения и отклики» на кровавые события в Москве. Не все в России струсили и запечатали свои рты, страшась репрессий обезумевших демократов. И в эти черные от танковых залпов дни в Тюмени нашлись люди, согласились на открытые интервью, на краткие заметки по поводу кровавых дел в России. И мнения эти были мной обнародованы в «ТЛ».
К этой поре мы как-то очень легко приобрели уже статус Всероссийского издания. Приехав в Москву, я в какие-то полчаса, пообщавшись с сотрудницами регистрационного отдела Министерства печати, вручив им выписку из протокола собрания тюменского ТАЛа (ассоциации писателей), получил свидетельство «Всероссийской газеты «Тюмень литературная» за подписью замминистра Федотова.
Дамочки из отдела вначале вручили мне «смешную» квитанцию (оплата за регистрацию) на сумму 3 рубля и 62 копейки (замечательно, столько еще стоила в ту пору бутылка водки!), сбегал в ближнюю, за углом, сберкассу. А когда вернулся, Свидетельство было готово: действуйте, желаем успехов! (Произошло сие 29 октября 1991 года).
Знали бы – каким «монстрам» патриотизма выдали документ!
И вот, зайдя в типографию Дома печати, где ночью «откатали» свежий номер Всероссийской «ТЛ», взяв пачку газет, иду в «писательскую деревяшку», как мы стали именовать, с легкой руки драматурга Зота Корниловича Тоболкина, пристанище на Осипенко, 19…
Вновь замечу, переселялись мы не просто с неохотой, а «с боем и скандалом». Шумский – инициатор переезда, как говорящий скворец, «трещал», что нас все равно из Дома Советов «попросют», а коль власть предлагает приличный особняк, будем переезжать. Дом двухэтажный, памятник деревянного зодчества XIX века, оттирремонуем, деньги на ремонт обещают дать нефтяники. И места хватит всем! Сделаем, мол, в «лишних» комнатах гостиницу, литературный и музыкальный салон, обязательно сауну, восстановим «каретный сарай» бывшего дореволюционного домовладельца.
Гостиница? Не плохо! Приехал кто в гости, есть для него койка для ночлега! А вот какой-то «каретный сарай» (а на хрена?): блеф и авантюра! Проще сказать, Сережа задумал приобрести место работы, на которой, вероятно, собирался столоначальничать долго, поближе к своему дому! И подальше от лишних глаз устраивать застолья, на которые он – в отличие от Шермана и особенно Лагунова – оказался зело изобретателен и предприимчив.
Супротивники-оппоненты шли говорить с областным начальством. Областное – в лице председателя облсовета Владимира Ильича Ульянова – пообещало за отказ от дома по Осипенко, 19, в пользу структур облсовета, расширить наши апартаменты в Доме Советов еще двумя комнатами – для редакции «Тюмени литературной» и для ТАЛа (издательской структуры, созданной нами недавно). К тому ж, мы бы остались в центре города, со столовой, при трех конференцзалах, где нам не отказывали для проведения семинаров молодых, общих собраний, встреч с интересными заезжими писателями…
Шумский переупорствовал. И стало сие после переселения одной из причин зревшего «внутреннего восстания».