Так, везет мне на клады. В колхозе – монеты были, а тут – Вася изумруды заныкал. Бывает же такое.
Понятно, пообещать помочь на все сто процентов я ему не могу – не сам место дальнейшего несения службы выбирать буду. Куда уж пошлют. Но, всяко в жизни бывает. Шепнул он мне про ухороночку. Повторить попросил – всё ли я правильно запомнил. Оказалось – правильно, нога у меня ранена, а не голова. На память пока не обижаюсь.
Утром с Васей попрощались. Хожу курить теперь один, без своего товарища.
Про изумруды эти я ещё своего попаданца спросил. Может знает, что, он там у себя антиквариатом занимался. Ну, где антиквариат, там и до изумрудов не далеко. Оказалось – он немного в курсе и про такие камушки. Сказал, что нашли их не так и давно – в семидесятые годы только. Добывают их как раз в Панджшерском ущелье. Считаются они одними из лучших в мире, круче даже чем колумбийские. Простой какой – я и про колумбийские то ничего не слыхал. Знаю, что есть изумруды и всё, а какие они бывают – это мне не известно. Изумруды Панджшерского ущелья хорошего качества, насыщенного цвета и очень часто имеют мало включений. Большие и отборные ценятся дороже алмазов.
После такой консультации, мне ещё сильнее захотелось Васины изумруды домой привезти. Ну, а кто бы от такой удачи отказался? Дурных у нас нет.
Глава 54 Литературный вечер
Вот и перешел я в разряд выздоравливающих. Лечебно-охранительный режим стал немножко посвободней, перевязки уже не каждый день, да и то место, на котором сидят, опять же реже иглоукалыванию подвергается. А то его в последнее время мягким, можно было назвать только условно. Даже йодную сетку мне на нём рисовали местные художники в белых халатах.
Вместе с тем, у меня и обязанности появились. Выздоравливающих здесь в роли санитаров используют. Даже специальный график имеется. Подошла твоя очередь и идёшь военную медицину крепить. Самая блатная работёнка – при операционной состоять. Чистая работа, можно сказать – стерильная. Ну, когда там всё после операции уберёшь, вымоешь до блеска. Иначе нельзя – для своих же парней делаешь. Такую работу на совесть выполнять надо. Если же операций нет – сиди, музыку в санитарской палатке слушай. Только не громко, раненые и больные в покое нуждаются.
Сегодня вечером я с Филологом дежурю. В пединституте он учился, но вследствие живости характера пришлось ему обучение временно прервать. Ничего, после дембеля наверстает, парень он сильно умный.
Как почти что два интеллигентных человека, всё же в институтах учились, сидим мы и к искусству приобщаемся. На кассетнике стареньком записи слушаем. Общая та машинка, в санитарской она и живет. Можешь приносить свои кассеты и слушать. Мы и слушаем.
Нравится нам с Филологом эта песня. Второй раз мы её за вечер уже проматываем. Не исключено, что и третий раз послушаем, но это – если не будет операций. Привезут кого – там уж не до песен.
А к песне из магнитофона, уже и наши с Филологом голоса тихонечко присоединились. Сами не заметили, как уже на три голоса петь стали. Вернее, мы только немного подпеваем. Как тут не подпеть – про нас песня…