Оба они тоже прошли хорошую арктическую школу. Ширшов побывал на Новой Земле, в походах «Сибирякова» и «Челюскина», в исследовательской экспедиции на «Красине». Евгений Федоров, окончив Ленинградский университет, уехал магнитологом на Землю Франца-Иосифа, а спустя два года вместе с Папаниным перебрался на полярную станцию мыса Челюскин.
Четверке полярников предстояло прожить на плавучей льдине неопределенно долгое время. Нельзя было точно предугадать, в какую сторону ветры и течения повлекут дрейфующий лагерь; с какой скоростью будет он удаляться от полюса; сколько времени ледяное поле сможет «возить» на себе этих отважных людей… Они позаботились о научном оборудовании, связи, жилье, одежде, питании, о своем досуге и здоровье. Что, если кто-либо из них захворает? Больницы или поликлиники на Северном полюсе, как известно, нет, но врачебная помощь им обеспечена: Петр Петрович Ширшов, или Пэпэ, как сокращенно называли его товарищи, по совместительству «главный медик экспедиции»; он сможет поставить диагноз, назначить лечение и даже произвести несложную операцию. Ширшова снабдили аптечкой и специальным «лечебником для Арктики». Забегая вперед, скажем, что полярники за время девятимесячного дрейфа болели редко, причем товарищи охотно прибегали к советам Петра Петровича, хотя и острили: «Как бы первая помощь, оказанная Пэпэ, не оказалась для больного последней».
Хирургическую практику Ширшов приобрел в анатомическом театре. Вот как просто объяснялся разговор за Калужской заставой, смутивший Васю Локтева.
СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС ПОКОРЕН
В полдень 22 марта 1937 года флагманский корабль воздушной экспедиции «СССР-Н-170», пилотируемый Водопьяновым и Бабушкиным, взлетел с Центрального аэродрома Москвы. Следом поднялись самолеты Молокова, Алексеева и Мазурука. Четырехмоторные машины были покрыты оранжевой краской, ярко выделяющейся на фоне льдов и снегов. Шестнадцать моторов ревели в воздухе. Курс — норд, место назначения — остров Рудольфа, дальняя цель — «вершина мира», полюс!
С экспедицией отправились специальные корреспонденты «Правды» и «Известий», журналисты, которые первыми в мире побывают на Северном полюсе. Завидная участь! «Не горюй, оставляем на твою долю Южный полюс», — шутили мои товарищи.
Летчики, штурманы, механики, журналисты вернутся в Москву, вероятно, месяца через два-три, а те четверо… Трудно освоиться с мыслью, что они останутся среди просторов Ледовитого океана. Полет в центр Арктики, особенно посадка на ледяное поле, — дело серьезное, но у пилотов богатый опыт, штурманы вооружены навигационными приборами; многолетняя практика наших летчиков доказала полную возможность посадки и взлете со льда. Гораздо сложнее и необычнее ближайшее будущее четверки.
Экспедиция отлично снабжена всем необходимым для научных исследований. Но, пожалуй, лет через 30-40 технические средства и оборудование станции «Северный полюс» покажутся такими же примитивными, какими нам, в середине двадцатого века, представляются сигнальный телеграф наполеоновских времен или воздушный шар.
Самолеты прибыли на остров Рудольфа. Оставался последний, решающий «прыжок» — на лед полюса.
Меня разбудил телефонный звонок: «Водопьянов вылетел». Вскоре я сидел в аппаратной московского радиоцентра Севморпути. Диксон повторял короткие донесения с борта флагманского самолета: «8 часов 4 минуты. Подходим к восемьдесят шестой параллели. Полет над облаками, высота две тысячи метров, температура минус двадцать три… 10 часов 34 минуты. Широта восемьдесят девять…» Еще сто километров, и они будут над «вершиной мира»!
Самолет пробил облачность, снизился до двухсот метров. Водопьянов, Бабушкин и флаг-штурман Спирин высмотрели обширное ледяное поле. Лыжи коснулись его поверхности, самолет побежал по снежному ковру. Моторы заглохли.
— Вот и на полюсе, — сказал Водопьянов начальнику экспедиции Отто Юльевичу Шмидту.
Было это 21 мая 1937 года, в одиннадцать часов тридцать пять минут. На Северном полюсе впервые опустился самолет.
Люди сошли на лед, их было тринадцать. Определили местоположение: двадцать километров по ту сторону полюса, немного западнее меридиана Рудольфа.
Общими усилиями пробили лунку в ледяном поле, Ширшов измерил его толщину: «Три метра — жить можно!» Начали разгружать машину, ставить палатки. В Москву ушла радиограмма № 1.
Прилетели Молоков, Алексеев и Мазурук. В центре Полярного бассейна возник научный городок: палатки, склады, метеорологическая будка, мачты радиостанции, ветродвигатель…