Правительство установило высшую степень отличпя за проявление геройского подвига — звание Героя Советского Союза. Первыми этого звания удостоены семь полярных пилотов — спасители челюскинцев.
Радиограмму от руководителей партии и правительства получили и полярники: «Приветствуем и поздравляем доблестных челюскинцев, мужественно и организованно боровшихся с суровой полярной стихией и стойко перенесших двухмесячный ледяной плен…»
В коротких радиограммах со льдины, в лагерной стенгазете «Не сдадимся!» челюскинцы говорили: «Мы спокойны за свою судьбу». Они знали: родина, народ — с ними, о них помнят, заботятся, не оставят в беде. Им чуждо было горькое чувство одиночества, владевшее многими учеными и путешественниками, отважными и бескорыстными исследователями неведомого.
Напоминая о полярных трагедиях прошлого, некоторые зарубежные исследователи высказывали убеждение, что и челюскинцы обречены на смерть. В иностранных газетах появлялись мрачные предсказания: «Быстрое спасение с помощью авиации невозможно… В таких отдаленных местах никогда не бывает достаточного количества самолетов. Время года противодействует полетам: туманы, метели, сильные ветры. Самолеты отправляются на верную гибель, их ждет обледенение, а каждая посадка связана с риском и зависит от счастливой случайности». Некий зарубежный журналист даже лагерную радиостанцию счел излишней и вредной: «Она возбуждает в потерпевших катастрофу ложные надежды, которые не осуществятся…»
Пророчества эти не сбылись… Все, что последовало за гибелью «Челюскина», все, что было сделано для спасения наших полярников, предстало перед миром как замечательная эпопея героизма, самоотверженности и организованности.
В наши дни во льдах Центрального Полярного бассейна постоянно действуют дрейфующие научные станции, а советские пилоты летают над Северным полюсом и замерзшим миром Антарктиды. Этим мы в немалой степени обязаны опыту челюскинского коллектива и героев-летчиков, блестяще завершивших эвакуацию лагеря Шмидта на материк.
В ЛЕДОВОМ ПЛЕНУ У ОСТРОВА МАТВЕЯ
Куда же теперь пойдет «Сталинград»? Не изменится ли маршрут нашего судна? Быть может, мы вернемся во Владивосток?..
Сомнения развеяла радиограмма председателя правительственной комиссии: «Сталинграду» и «Смоленску» приказано продолжать рейс в бухту Провидения.
«Сталинград» пересек сто восьмидесятый меридиан и вошел в Западное полушарие. По прямой до Чукотского побережья оставалось не более двух суток нормального хода.
Под вечер вахтенный штурман принес в кают-компанию весть: «Слева по борту льды». Они шли разорванными мелкими цепочками. Это были первые посланцы Арктики, ее «сторожевое охранение». Дальше к северу можно было ожидать встречи с главными силами.
Меня разбудил непривычный скрежет: льды терлись о корпус судна. Выйдя на палубу, я увидел вокруг серовато-белые поля и бесформенные нагромождения. Препятствия встретились раньше, чем предполагал капитан. Он повел «Сталинград» к американскому острову Матвея, надеясь отыскать в этом районе лазейку и проскочить к Чукотке.
Миновала еще одна ночь. Мы торжествовали: льды исчезли так же внезапно, как появились, и «Сталинград» снова шел чистой водой. Впереди смутно различались берега необитаемого острова Матвея. Кто мог знать, что в непосредственной близости к этому унылому островку нам предстоят долгие недели дрейфа! Пока все чувствовали себя именинниками: до бухты Провидения лишь двести тридцать миль, при обычном ходе — двадцать часов, максимум сутки.
Прозвонили к обеду. В кают-компании не принято садиться за стол до прихода капитана. Он появился, по обыкновению, хмурый, молча кивнул седоватой головой и занял свое место. Подали дымящийся борщ. Обед проходил без веселых разговоров и шуток. Второй штурман, глянув в иллюминатор, подошел к капитану и что-то тихо ему сказал. Резким движением отставив тарелку, капитан вскочил и выбежал из кают-компании.
Кончилось наше безмятежное плавание! Вокруг до самого горизонта теснились льды. Мы застряли в самом центре Берингова моря, за шестидесятой параллелью. В полутора милях сквозь туман виднелся остров Матвея. «Сталинград» дрейфовал вдоль крутых обрывов слюдяного сланца. Едва в окружающих полях появлялась трещина, люди вступали в бой со льдами. Подрывники прыгали за борт, пробивали во льду цилиндрические лунки, закладывали туда пакеты с аммоналом, и глухие взрывы сотрясали воздух. Палубу осыпали ледяные осколки.