— Называли ее «Юконская красавица»?
— А? «Юконская красавица»?.. Может быть, и так, позабыл я… Да, лодкой Джек управлял мастерски. А на переходах брал себе груз побольше, чтобы товарища облегчить… Помните вы историю Смока Беллью? Газетчик из Фриско, неженка, новичок, который бывалых северян обскакал?.. Держу пари — это Джек самого себя описал! Сильный, ловкий, упрямый — как есть Смок!.. Но была у него слабинка: виски, по-вашему — водка… А ведь знал, какой от этого вред.
Он открыл шкаф, перебрал стопку книг, приглядываясь к корешкам, и вытащил одну.
— Вот, видите, Джек написал: «Джон — Ячменное зерно». Вы, вероятно, читали, если интересуетесь приятелем моей молодости… Да, людям-то он рассказал, как алкоголь губит жизнь, а вот себя не уберег. Подумать только: ведь он умер совсем молодым, сорока лет!.. Нет, для меня алкоголь не существует, и в прежние времена к нему не тянуло… Смолоду я был бравый парень, любой мороз мне нипочем: спал под открытым небом, прямо на снегу, укрывшись меховым одеялом. Неудивительно: когда отмахаешь за день миль сорок, а то и полсотни, голый камень кажется мягче перины. Правда, меня силачом считали… Вы говорите, что я и сейчас герой? Смеетесь, конечно: хорош герой!
Харниш напряг вялые бицепсы и с легким покряхтыванием опустил руку.
— Что вы сказали, мистер Кватт? Я, видите ли, временами плохо слышу… Нет, на Аляске Джек книг не писал, но частенько доставал тетрадь и делал какие-то заметки. Большой был любитель слушать всякие истории, приключения: встретится интересный человек — Джека от него не оторвешь… А потом сидит с тетрадкой у фонаря и записывает. Не соображал я: к чему это? Ну, а когда прочитал его стори, понял, с каким человеком свела меня судьба.
— Где же вы с ним впервые увиделись?
— У Соленой Воды, в Дайе. Славные лошадки достались нам… Я, разумеется, говорю об упряжных собаках. Бывают, знаете, очень крупные, как бы пони. Держу пари, вы не поверите: в Канаде фермер-француз, мой знакомый, приспособил пару собак вместо лошадей для распашки поля. Это истина!.. Добрая упряжка была у нас с Джеком, зимой крепко поработала… Помню, купили мы теплые одеяла, свечи, керосин, продовольствие — муку, бекон, сахар, кофе… Насчет еды у нас не так уж плохо было, а все же Джек весной поддался: цинга одолела. Несколько недель крепился — уж очень не хотелось ему на юг ехать… Это теперь цинга не страшна — витамины разные изобрели и концентраты, а ведь мы их не знали… Скажу вам еще: деньги у Джека не водились, человек он был широкий, без мелочности. Вообще — такой молодой, юнец, можно сказать, а жизнь понимал. Нравилось мне, как он в людях разбирается, умеет с ними ладить и за себя, когда надо, постоять… Долго спать не любил, в этом мы тоже сошлись. А когда в Доусон приехали, там было не до сна и скучать некогда. Шесть тысяч старателей и еще в десять раз больше — за перевалами… В барах — игры, танцы, ну, и без драк, понятно, не обходилось!.. Потеха!.. Эх, мне бы сейчас частицу прежней силы!..
— А как вы узнали о романе, где герой носит ваше имя?
— Здесь, в Фэрбенксе. Больше десяти лет прошло, как мы с Джеком распрощались. Многое я о нем знал — в газетах часто писали. Но вот является ко мне молодой человек, верткий, расторопный, с черными усиками — мода такая была… «Вы, говорит, Элам Харниш? Очень приятно! А мистера Лондона, писателя из Калифорнии, вы раньше знали?» Я, правду сказать, даже встревожился. А молодой человек сыплет и сыплет вопросы… «Кто вы такой и чего ради меня допрашиваете?» — говорю ему сердито. Оказывается, это корреспондент из газетного треста. Часа два он меня выспрашивал. Затем вынул из портфеля книжку: «Вот вам новый роман Джека Лондона — об Эламе Харнише»… А еще лет через пять приехал другой газетчик, тоже расспрашивал. Это было после смерти Джека… Потом уже меня редко навещали… Извините, джентльмены: почему это вы так заинтересовались? Разве в России знают Джека Лондона?
— Он один из самых популярных американских романистов, наша молодежь с увлечением читает Лондона, — сказал я. — И Элама Харниша у нас знают.
Он недоверчиво отвел глаза.
— Это точно, Элам, — заметил Беннет.
— А правильно Лондон рассказал о Харнише? — спросил Беляков. — Разве все это было в действительности?
— О, далеко не все! Какой писатель не дает воли фантазии! Джек тоже присочинил достаточно, зато никто лучше его юконскую жизнь не показал. А почему? Своими мускулами, костями, нервами жизнь эту изведал… А?.. Обо мне в романе вначале написано вроде похоже. Что продулся я в пух и прах — правда, что на пари в срок довез почту к Соленой Воде и назад — верно, медведей стрелять тоже приходилось, но было это как-то проще… А вот дальше, где он пишет, будто Харниш отхватил на Аляске одиннадцать миллионов и уехал на юг, начисто выдумано! Хотя до того оно складно у Джека получилось, что я, знаете, даже сомневаться стал: может, у меня вправду было одиннадцать миллионов, а я пустил их по ветру, чтобы угодить Диди, на которой он меня женил… Что вы на это скажете? — рассмеялся хозяин.