Формальную ликвидацию Ост-Индской компании и принятие Индии в 1858 г. правительством Англии под свое непосредственное управление Щербатов склонен рассматривать как позитивный шаг в духе приобщения к «формам управления, основанным на началах современного государственного права» [19, с. 555]. На основании такого убеждения автор идеализирует систему гражданского управления колонией, организацию общественных работ и т. д. Но он замечает и другую сторону. Хотя, по выражению путешественника, «английское управление не оставляет желать ничего лучшего» [19, с. 555], он признает глубокую и непримиримую пропасть, существующую между колонизаторами и населением Индии. «Но как бы оно ни было совершенно, английское управление никогда не сделается органической частью страны; оно постоянно будет иноземным элементом завоевателей, и, какие бы оно ни давало ему блага, население всегда будет относиться с подозрением относительно конечных его целей» {19, с. 556]. Причину этого автор видит в том, что англичане находят выгодным держать население во мраке невежества и суеверий. «На деле, несмотря на громкие фразы, у англичан нет ни настоящей симпатии, ни заботы о действительной пользе индусов» [19, с. 556].
Известно, что англичане ставили себе в заслугу то, что они открыли в Индии немало школ, даже специальных средних, и ряд университетов. В действительности речь шла о ничтожно малом количестве учебных заведений для такой огромной страны с многомиллионным населением. Да и их открытие диктовалось отнюдь не заботами о просвещении индийцев, а собственными интересами: для колониального аппарата требовались грамотные чиновники, различные специалисты.
Щербатов нарисовал объективную картину убожества системы образования в колониальной Индии. Поэтому его высказывание на этот счет заслуживает того, чтобы привести его здесь целиком: «Народное образование совсем не имеет в виду развивать самостоятельность мышления и столь мало сообщает населению, что студенты даже не могут сравниться по развитию с гимназистами в Европе и не в состоянии выдержать соответствующего экзамена в Англии на классную должность по гражданскому управлению. Кроме того, все образование в Индии, направленное к вкоренению убеждения в населении о могуществе Англии, отличается малым количеством и узостью сообщаемых знаний и взглядов. Всемирная история есть только история английского превосходства над другими народами; в том же духе преподается и география. Положительные науки не сообщают достаточных познаний, чтобы студент мог получить должность выше второстепенной в практической деятельности, и индусы, желающие приобрести серьезные сведения, вынуждены для этого ехать в Англию, — путешествие, всегда сопряженное с большой опасностью для здоровья и возможностью лишения своего общественного и семейного положения на родине вследствие кастовых предрассудков. Все то, что могло бы благоприятствовать духовному и нравственному подъему индусов, устраняется английской администрацией под тем или другим благовидным предлогом» [19, с. 556–557].
С этой справедливой критической оценкой, данной Щербатовым, можно всецело согласиться. Однако возможность выхода из духовного порабощения он видит не в ликвидации колониального гнета, а в приобщении к христианству, проявляя в этом свою ограниченность. Уместно сказать, что смена религиозной системы ничего не дает народу, кроме смены одного метода духовного угнетения другим. Известны примеры того, как исповедовавшие христианство страны находились в не менее тяжелом угнетении, нежели Индия. Достаточно привести пример католических Филиппин, тогдашней испанской и будущей американской колонии.
Щербатов объективен, отмечая далее, что любое политическое движение индийцев вызывает репрессивные меры со стороны колонизаторов, а все высокие слова англичан о демократических свободах на деле ровно ничего не стоят: «В случае малейшего политического движения люди и причины, их порождающие, немедленно удаляются и искореняются со всей энергией, на какую способны англичане. Английское управление весьма искусно пользуется фразами «гражданская свобода и веротерпимость», чтобы тщательно поддерживать суеверные обычаи и общественные разграничения, происходящие от язычества и кастового начала» [19, с. 558–559]. Под «язычеством» автор подразумевает в данном случае индуизм, освящающий и закрепляющий религиозными предписаниями деление общества на касты. Щербатов отмечает, что кастовая система, в сохранении которой наряду с другими традиционно-архаичными институтами англичане были заинтересованы, содействовала общественной разобщенности индийцев.
Автор не имел возможности глубоко изучить социальные отношения в индийской деревне и уловить всю сложность системы землепользования. Тем не менее он справедливо подмечает, что настоящей язвой является ростовщичество: «Каждая деревня имеет своего буниа-кулака, который держит все население в полной денежной зависимости и пользуется безусловным покровительством английского закона, так что весь избыток дохода от земледелия остается в его руках» [19, с. 554].
Главную цель своего владычества в Индии англичане, по мнению автора обзора, усматривают в тех огромных денежных выгодах, какие дает эксплуатация колонии. Эти выгоды он разбивает на несколько рубрик: использование емкого индийского рынка с 300-миллионным населением для сбыта английских хлопчатобумажных тканей, металлических и других изделий; выгодное помещение капиталов в оросительные работы, железнодорожное строительство, плантационное хозяйство; возможности высокооплачиваемой службы для англичан в гражданском и военном управлении, на железной дороге, плантациях и пр.; возможности занять «70 тысяч английских пролетариев» на выгодной для них военной службе. Говоря о помещении капиталов, Щербатов отмечает, что вклады в плантации индиго, кофейного и хинного деревьев на общую сумму 4–5 млрд, индийских рупий дают прибыль 5–6 % годовых, тогда как в Англии общепринятый процент на капитал вдвое меньше (2–3 %) [19, с. 559].
«Все громкие слова англичан об их благодетельном влиянии суть не более как фразы, — восклицает далее автор. — Опираясь на свою организацию, на 200 000 войска и 150 000 полиции, вооруженной и дисциплинированной, англичане отлично сознают свою силу относительно обезличенной ими, деморализованной своей религией массы» [19, с. 562].
Ссылаясь на мнение некоторых английских и индийских государственных деятелей, например главного министра низама Хайдарабада, автор указывает на плачевные результаты английского управления, выражающиеся в обнищании населения и истощении производительных сил страны. Щербатов дает в этой связи меткое и образное определение английского управления, сравнивая его с громадной дренажной системой, которая вытягивает из страны все соки в пользу Англии. Англичане остановили прилив к земле капитала и разумного труда, поскольку все доходы земледельца направляются на оплату дорогостоящей британской администрации и процентов по капиталовложениям английских предпринимателей. В результате земля, обрабатываемая из года в год и дающая ежегодно по два урожая, истощается.
По убеждению Щербатова, «владычество англичан в Индии не есть явление нормальное для страны, вся история которой прошла в постоянном покорении и подчинении наплыву новых завоевателей из более энергичных северных рас» [19, с. 563]. Автор признает крайнюю непопулярность англичан в Индии. Он усматривает одну из главных причин неприязненности индийцев к англичанам в отсутствии какого-либо возвышенного принципа в основе их управления.
Путешественники отмечают тяжелое положение политически бесправного населения страны. Никакими политическими правами не располагали даже зажиточные индийцы: помещики, торговцы, предприниматели. «Вопреки букве закона положение туземцев, какого бы они ни были звания, крайне приниженное в сравнении с последним из англичан», — справедливо подмечает автор обзора [19, с. 563]. Далее он пишет, что почти все слои индийского населения постепенно беднеют, нередко терпят голод. Щербатов приходит к убеждению, что англичане в Индии лишили себя социальной опоры, и им не на кого будет опереться в случае каких-либо осложнений. Автор выражает уверенность, что освобождение Индии от английского владычества произойдет и «будет причиной нарушения экономического благосостояния и. падения политического могущества Англии» [19, с. 566].