- А ну, а ну, - кричит он, - что скажете? Как вам нравится наша зима?
Зима нам вполне нравится. В доме тепло. Рокуэлл уже улегся, и я читаю ему "Остров сокровищ".
- По какой части он у вас пойдет? - спросил Олсон про Рокуэлла в прошлый вечер. В тот момент я сыпал в кастрюлю бобы и, замедлив движение потока, стал ронять их поодиночке:
- Нищий, вор, богач, бедняк,
Адвокат, солдат, моряк.
Как можно предопределить будущую жизнь мальчика?
Рокуэлл лежал в постели и, может быть, видел во сне такой прекрасный мир, какого никогда не представит себе взрослый со своим скудным и робким воображением. Ребенок способен превратить землю в райскую обитель. Жизнь его так проста! Он безошибочно следует своим желаниям, сначала отбирая главные из них, а затем продвигается по сужающемуся пути, пока не достигнет настоящей цели. Но нельзя проповедовать красоту или обучить мудрости. Это извечные понятия, и они присутствуют в каждом из нас в правильной пропорции. Истина не имеет жрецов.
Мы с Рокуэллом живем одновременно в нескольких мирах. Это мир книг, которые мы читаем, мир, вечно меняющийся, - "Робинзон Крузо", "Остров сокровищ", фантастический мир Уильяма Блейка, времена древних саг, "Дети воды" и славное прошлое кельтов. Затем собственный фантастический мир Рокуэлла - царство зверей, мир, который он видит во сне и рисует наяву, и созданная моим воображением страна всесильных героев и жалких, скованных судьбой простых смертных - они реальны для меня в моих рисунках, как ничто другое. И наконец, весь этот обычный, повседневный окружающий нас островной мир, настолько удивительный сам по себе, что мы и вполовину не понимаем всей его прелести. Подумать только, что мы здесь одни, этот мальчик и я, на дальнем Севере, в дикой глуши острова, на внушающем страх берегу, а вокруг только море! Все именно так, как мы представляли себе год назад и раньше; да, сны сбываются.
А сейчас мягко падает снег. Зима приняла наш вызов - и уже тут.
Короткие записи в дневнике говорят о том, как быстро продвигается чтение "Острова сокровищ". Его сменяют "Дети воды". "Как раз по сердцу и Рокуэллу, и мне",- отметил я. Но Кингсли пришлось потерять своих друзей,это предостережение литературным снобам. До чего же нас утомляла и бесила его английская аристократическая спесь, пока мы не стали откровенно смеяться. "Наконец-то кончили книгу!" Это прямо событие. Когда Кингсли не задирает носа, он морализирует, и оба эти качества - религиозное ханжество и английский снобизм, несмотря на проявляющиеся у него по временам нежные чувства, делают его совершенно несносным. Итак, сегодня вечером мы читаем "Сказки" Андерсена, вечно прекрасные и правдивые.
У детей собственный тонкий литературный вкус, о котором мы очень мало знаем. Им нравятся описания реальных, достоверных событий и настоящие волшебные сказки. Но вымысел под личиной правды их не удовлетворяет, а фантастические истории, неубедительные в подробностях, кажутся им смешными. Им нужно действие, факт, а не рассуждения по этому поводу. Без сомнения, самая подходящая для них форма - безыскусственная и беспристрастная повесть, рисующая жизнь такой, какая она есть, простыми словами рассказывающая о доступных пониманию вещах, интересных событиях, или в другом случае - увлекательная фантазия. Подобная простота доставляет ребенку такое удовлетворение, что он прощает "Робинзону Крузо" остальную половину, а чопорному швейцарскому семейству - добрых три четверти книги ради заключенного внутри сладкого зерна приключения.
Что касается приключений, то это понятие относительное. Там, где почти ничего не происходит и диапазон проявлений жизни узок, она все равно полна радостей и печали. Простейшие вещи могут взволновать человека, живущего в безмятежном мире. Например, косатки (Косатка, или кит-убийца (англ. killerwhale),- представитель дельфиновых из подотряда зубатых китов, хищник, питающийся мелкими дельфинами, ластоногими, рыбой. Свое название получил от спинного плавника, имеющего изогнутую форму косы или сабли.). В начале сентября они играли в нашей мелководной бухте в каких-нибудь тридцати футах от берега, кружились в воде, выставляя напоказ огромные блестящие спины, а ныряли и гонялись друг за другом так, что можно было проследить под водой их светящийся белой пеной след. Вот увлекательное зрелище!
А бои между гигантскими морскими животными, происходившие в заливе в этом месяце! С грохотом пушечного выстрела что-то таинственное, ужасное, черное бьет по воде, и несчастный раненый кит, обезумев от боли, погружается в глубину. Вот он вновь показывается на поверхности, чтобы глотнуть воздуха, и опять громовой удар, каскады пены и брызг - и все стихает. В дрожь бросает от грандиозности этой смерти. Для жителей Лисьего острова то была настоящая драма.
НА ВЕРШИНЕ
Потом смерть бедного сорочонка и неподдельные слезы мальчика, чье сердце надрывалось от горя.
На днях к Олсону приехали двое незнакомцев. Они разыскивали маленькое суденышко, которое тогда в бурю находилось в открытом море. Вот где тайна! Была ли это пустая лодка, сорвавшаяся с причала, или в ней действительно сидели люди, как нам показалось? Если так, значит, лодка украдена; кто же тогда эти люди и где они? Потерпев крушение у какого-то острова, выбрались на берег или утонули, а может быть, их унесло в открытое море? Этого никто никогда не узнает.
В западню возле нашей избушки попался дикобраз. Мы выстроили для него уютный домик, который не слишком пришелся ему по вкусу, но должен бы понравиться. Мы заботились о нем и привязались к зверьку всем сердцем. Однажды выпустили его погулять на только что выпавший снежок, рассчитывая, что он вернется по собственному следу, но козы, затоптав тропинку, испортили все дело, и дикобраз теперь для нас потерян.
Олсон уехал в Сьюард. Ох эти дни ожидания! Сколько раз мы проделываем путь вниз к бухте, к месту, откуда видна Каинова Голова. Отправляемся с надеждой, а возвращаемся унылые.
Козы досаждают нам, скучая по хозяину. Билли, эта невозможная скотина, съел кусок нашей метлы. Я швырнул охапку хворосту прямо ему в морду, но он только чихнул. Рокуэлл играет с козами, как будто это человеческие существа, вернее, будто он сам козел. По его словам, козы почти поверили в это, и он, по-моему, тоже.
Третье ноября, воскресенье
Сегодня на редкость светлый, прозрачный день с сильным северо-западным ветром. Горы все в снегу и неописуемо хороши. Весь день, не переставая, я писал то в доме, то с натуры, за исключением времени, когда мы с Рокуэллом усердствовали пилой. Великое дело - работать в такой день на воздухе под таким синим небом подле зеленого с белой пеной моря и этих волшебных гор!
ТРУДОВЫЕ БУДНИ
Прошло три дня. Был дождь, и град, и снег, потом все стихло. Сквозь мертвую неподвижность воздуха доносился гул тяжелых волн. Огромные и белые, следы разыгравшегося на море шторма, они громоздятся на черные скалы Каиновой Головы. Мы по-прежнему тщетно вглядываемся в даль, высматривая на тусклой поверхности волн приближающуюся лодку Олсона. В темные дни ожидание кажется особенно долгим. Как часто мы спускались к бухте, откуда виден Сьюард! Какое неисчислимое множество раз смотрели сквозь стекла нашего маленького западного оконца, не находя взглядом того, что искали.
И вот я стою с охапкой дров, которые только что набрал с поленницы, поворачиваю голову и прямо перед собой в нашей бухте вдруг вижу Олсона! Сегодня шестое ноября, он отсутствовал девять дней!
- Война кончилась! - кричит Олсон, вылезая на берег. Ради всего святого на земле пусть будет так, чтобы в результате войны люди хоть чуть-чуть почувствовали аромат мира и свободы, на которые мы набрели, как на дикорастущие цветы у самого порога дикой природы...
До глубокой ночи я читаю письма, пересчитываю свитеры, шапки и шерстяные носки, которые доставила почта. Поздно. Рокуэлл спит, комната остыла, за окном идет снег... А сейчас, вместо того чтобы лечь, я раздую огонь и примусь за работу.
Седьмое ноября, четверг