Снова дома. Грандвью.
Открывается входная дверь, и в проеме оказывается его отец – мужчина с суровым продолговатым лицом и квадратной челюстью, грубым подбородком и жесткой, как наждачная бумага, щетиной. Он строго смотрит на мальчика и его мать.
Мальчик смотрит на нее. У нее растрепаны волосы. Она не накрашена, круги под глазами темные, будто синяки. По ее лицу он видит, что она растеряна. Между ними стоит открытый проигрыватель.
Отец смотрит мимо них на заместителя шерифа с бледным лицом, который стоит у подножия лестницы, перед еще одним заместителем, который прислонился к своей машине, скрестив руки на груди.
– Садитесь, – говорит его отец. – Оба.
Встревоженные, они садятся.
Дверь захлопывается перед лицом заместителя.
Мальчик сидит в позе лотоса перед телевизором и смотрит «Одинокого рейнджера». Одинокий рейнджер и Тонто дерутся в салуне с бандой Кавендиша. Тонто бьет одного так, что тот вылетает за двери салуна. Рейнджер бросает другого плашмя на стол. Третий идет на него, но рейнджер опрокидывает его головой вниз в окно, где на стекле написано: «САЛУН». Поначалу мальчик уверен, что звуки, которые он слышит, исходят из телевизора – бьющееся стекло, ругань. Но когда драка заканчивается и Одинокий рейнджер с Тонто переводят дыхание, он снова слышит шум.
Что-то гремит в спальне.
Он встает с кровати. На цыпочках подходит к двери.
Дверь распахивается, и из комнаты вываливается его мать. У нее порвана блузка, из носа идет кровь. Она в ярко-желтых бриджах, ноги босые. Она поправляет блузку и проходит мимо сына. За ней показывается отец, размахивая ремнем своих джинсов. Мальчик видит, что на макушке у него выступила кровь – она заливает глаза. Мальчик вжимается в стену и видит, как отец устремляется за матерью, которая уже на полпути к тротуару. Мальчик видит ее через проем входной двери, которую она оставила открытой, солнце снаружи заливает светом клумбу с бегониями, которые она высадила в этом году. Розовая мимоза вся в весеннем цвету. Она кричит на него, называет его плохими словами. Он хватает ее за запястье, выкручивает ей руку и толкает на траву. Она падает на бок. Отец тащит мать назад за волосы, она дергается, пытается вырваться. От ее сопротивлений он оборачивается и несколько раз оборачивает ремнем. Она виснет на нем и так оказывается в гостиной. Он бросает ее на ковер и ногой захлопывает дверь, затем ставит ее на четвереньки и загоняет обратно в спальню. Все это время она кричит и умоляет его перестать, а когда дверь спальни закрывается, мальчик слышит лишь еще более громкие удары ремнем по плоти и мольбы матери.
Спустя долгое время удары и крики стихают.
Затем вдруг раздается смех. Это смеется мать. Смех высокий, заливистый, будто птичье пение.
На следующее утро мальчик просыпается в пустом доме.
Долго лежит в постели, прислушивается.
По рельсам проносится поезд, стены содрогаются.
Когда грохот стихает, мальчик не слышит звуков с кухни: завтрак никто не готовит.
Никто не смывает в туалете.
В коридоре не скрипят половицы.
Он встает. Идет в туалет пописать. Резко хлопает крышкой унитаза.
Находит отца в утреннем сумраке гостиной: он сидит у себя в кресле. Взгляд усталый, под глазами огромные мешки. От него несет алкоголем. Он сидит в одних трусах и белой майке. В правой руке у него бокал, на дне немного дешевого виски.
– Садись, – говорит он мальчику, поднимая глаза и замечая, что сын выглядывает из-за абажура у двери в коридор. Мальчик садится на диван. На нем только нижнее белье, носки и футболка, до которой он еще не дорос. Он впервые замечает, что проигрыватель упал со стола под окном, и его крышка откинулась, будто сломанная челюсть.
– Твоя мама ушла, – говорит его отец. – Сбежала ночью. И не вернется.
Мальчик ничего не отвечает.