Они не хотели пугать ее, но хотели, чтобы она была готова. Хотели, чтобы дочь чувствовала себя в безопасности, хотели защитить ее. Они не собирались указывать, что ее тело необходимо прятать. Но, увы, это было необходимо.
— Где вы будете переодеваться в пижамы? — спросила Рози как бы между делом, развешивая серпантин, словно этот вопрос был не более и не менее важным, чем «какую глазурь ты хочешь на свой торт?».
— Не знаю, — сказала Поппи. — А мы можем позаниматься рукоделием?
— Конечно, — ответила Рози. — Может быть, в ванной?
— Рукоделием заниматься?
— Может, будете переодеваться в ванной?
— Заниматься рукоделием в ванной было бы потрясающе. Например, те мелки, которыми рисуют в ванне. Или украсить туалет.
— Я тут просто думала… Знаешь, девочки во время ночевок часто… Я думаю, Ким, Натали и Агги, возможно, захотят сменить одежду и переодеться в пижамы прямо в твоей башне, и меня немного беспокоит, что…
Что? Что ее немного беспокоило? Вероятно, девочки натянут пижамы или ночные рубашки прямо на нижнее белье, верно? Они могут даже уснуть прямо в одежде, если повезет. И все же Рози видела, что случается, когда нет плана, и хотела подготовиться.
— Ты можешь просто сказать, что стесняешься.
— Я не стесняюсь.
— Но я хочу объяснить, почему ты должна переодеваться одна в ванной.
Поппи впервые оторвалась от бантиков из гофрированной бумаги.
— Я должна быть одна?
— Ну, поскольку твои подруги не знают… ты понимаешь… не совсем знают, кто ты.
— Кто я?
— Я имею в виду, они, конечно же, знают тебя, но не знают. Понимаешь?
Вид у Поппи был растерянный.
— Ты что, дурачишься, мама? — Она сделала вывод, что мать просто поддразнивает ее, и расплылась в широченной почти-что-семилетней улыбке. — Не волнуйся. Это будет лучшая ночевка на свете.
Но Рози все равно волновалась.
— Что будем делать? — Она взбивала зеленую глазурь из сливочного сыра, согласно полученной инструкции.
— Посмотрим, как пойдет? — предположил Пенн.
Она ткнула в его сторону венчиком.
— Это ты хочешь держать все в секрете!
— Я не хочу. Мы честно договорились об этом подходе на данный момент. И по веским причинам.
— Но она словно не понимала, о чем я говорю. Словно забыла, что она на самом деле мальчик.
— Она на самом деле не мальчик.
— Да, верно, я знаю, знаю. Но ты понимаешь, о чем я. Она словно забыла, что у нее есть пенис.
— Если у тебя есть пенис… — Пенн авторитетно бросил взгляд вниз, на собственный, — ты об этом никогда не забываешь.
— Она забыла, что пенис — это то, что ей не положено иметь, — уперлась Рози. Может, ей не удавалось выразить это словами, но она знала, что сама идея обоснованна. — Поппи забыла, что у ее подруг есть нечто другое — и они рассчитывают видеть нечто другое.
Рози начала пытаться больше ходить нагишом, но это давалось тяжело. С одной стороны, в доме была толпа мальчишек-подростков. Проблема заключалась в том, что дети постоянно видели друг друга голыми, то и дело переодеваясь в плавки, спортивную экипировку, школьную одежду и пижамы, и поэтому у Поппи складывалось впечатление, что она абсолютно нормальна. У всех есть пальцы на ногах. Локти. Пенис. Может, Рози недоставало тонкости, но она решила, что лучший способ избавить Поппи от заблуждения на этот счет — «показать, а не рассказать». Она сидела в ванне так долго, что кожа на пальцах складывалась в оригами, чтобы выйти из воды как раз тогда, когда Поппи зайдет в ванную комнату в поисках клея-карандаша. Забрасывала тренировочную одежду вместе с полотенцами в стиральную машину, потому переодевалась в одежду для йоги как раз тогда, когда Поппи собирала все необходимое для пляжа. Это было довольно странно — не говоря о том, что холодно. Но как еще показать в доме, где доминировали пенисы, что, хотя в ее теле нет ничего дурного, для девочки оно весьма необычно? Правда, все усилия не производили должного впечатления. Тело почти-семилетней Поппи не больше походило на тело взрослого Пенна, чем на тело взрослой Рози, если хорошенько присмотреться. Право, Рози была благодарна за то, что Поппи не понимала. Но в той же мере паниковала из-за непонимания.