Позже я прочла в одной из книг в библиотеки, что «подарочки» - не совсем люди. Это нефилимы, а рисунки на их телах – руны. Руны могут делать этих нефелимов сильнее или же ослабить, даже убить их.
И я рисую руны. Я учу руны по книгам – эти изящные знаки мне нравятся, я читаю их, я рисую их на себе специальной стеклянной палочкой и они тоже чёрные. Но я же не нефилим? Спросить некого.
Предпочитаю не думать об этом. Я провожу опыты, рисую руны и колдую. Нефилимы так не умеют. А я могу разжечь огонь мановением палочки – стило (я выучила, как называется эта стеклянная палочка), я могу перемещать предметы и даже летать, правда, не долго. Мне не нравиться летать. Это страшно. И очень холодно.
Я изображаю руны в некоторых из своих рисунков. Однажды у меня даже получилось войти в картину. Но там всё такое же, как за окном. Застывшее. Жизнь есть только во мне и в собаках с кошками. Люди - нефилимы неживые. Скучные, неинтересные куклы. Однако я люблю их рисовать. Когда меня мучают кошмары (а мучают они меня постоянно), я рисую. Людей, города, дом, кошек, собак, пейзаж за окном и мои представления из прочитанных книг. Дом не хочет, чтобы я спала ночью. Я сплю днём, ночью я рисую, читаю, что-то пишу.
И ем. Я могу не есть сутками, а могу за один присест умять всё содержимое холодильника. Не знаю почему. Когда я долго смотрю на людей, мне не хочется есть.
Ещё я тренируюсь. Каждый день, три раза: ранним утром, в полдень и в сумерках. Я учусь по книгам, иногда дом сам подсказывает мне, что надо делать. Например, «подарочки» бывают изрезаны ножом, и я понимаю, что неплохо бы было потренироваться сегодня с мечом или кинжалами.
Что ещё? Я научилась играть на рояле по многочисленным книгам. Мне нравится музыка, но дому не слишком. Однако он не против. Я играю в новолуние, полнолуние и когда особенно не спится. В тон роялю стараюсь подвывать, но дому не нравится. Поэтому я обычно молчу. Я всегда молчу… Но это мне не в тягость. Лишние звуки, которые могут вырываться из моего рта, несуразны и совершенно не нужны.
Если я в чём-то провинилась, то дом наказывает меня. Я оказываюсь в зеркальной комнате, где я должна смотреть на себя. Какая я отвратительная, какая я ужасная. Мне хочется разодрать самой себе лицо и рвать волосы, но обычно я просто стараюсь не смотреть и просто трясусь от холода, пока это не кончится. Я должна быть терпеливой и выносливой. Это цениться так же сильно, как и понимание своих ошибок. И я понимаю.
Но иногда он показывает мне мою семью. И это отвратительно. Мой брат, мой отец и моя мама. Ненавижу, ненавижу! Моя ненависть к этим людям граничит с помешательством. Они убийцы, они чудовища, они живые мертвецы – нефилимы и они преследуют меня везде, они не дают мне спокойно вздохнуть. Я кричу, бью кулаками по полу, бью все зеркала, но они отказываются разбиваться.
Зато мои руки окрашиваются в потрясающий цвет красного. Я пыталась вывести такой цвет в палитре, но ничего лучше, чем то, что течёт у меня из руки, не получалось. У людей – нефелимов тоже есть такая краска. Но она очень тёмная и часто сухая. Мне долго приходиться возиться, чтобы развести её. Мои старания того стоят, все картины становятся настолько потрясающими только благодаря этой краске, что мне не жаль. Я бы разбивала свои руки сколько угодно раз, но это больно. А им не больно. Я думаю, что нет.
А ещё иногда, попадаются такие странные люди… С хвостами, ушами, с цветами вместо волос, с клыками и бледной кожей. Они все очень красивые. И кровь у них совсем другая. Синяя, жёлтая, чёрная, зелёная. Они не нефилимы, я знаю. И я их жалею. И дом их жалеет. Они всегда красивые, будто спящие. Но их дом тоже сжигает. Отдельно, правда. И их порошком я дорожу более всего.
Мне хорошо здесь. Однако постоянно чего-то не хватает. Не могу понять, и это меня очень сильно беспокоит. А беспокоиться я не люблю. Дому не нравится моё беспокойство, но я ничего не могу с собой поделать. Мне хочется туда, куда постоянно убегают мои друзья: кошки и собаки. Туда, где вдалеке что-то мелькает, словно в калейдоскопе. Это называется воля… а я всё ещё здесь. А там возможно, эти красивые спящие люди. Но я не знаю… В моей голове всё что там, о чём я не знаю – то воля, свобода.
У меня нет имени. Я не знаю, кто я и что за существо. Я существую здесь и в эту секунд, минуту, час. И я хочу на волю.
Конец POV Клэри.
***
Клэри сидела на подоконнике в библиотеке. Со вчерашнего вечера её не отпускала жуткая головная боль, а утром к этому прибавилось странное ощущение того, что сегодня что-нибудь непременно произойдёт.
Она свернулась калачиком и пыталась вникнуть в прекрасный мир книги. Но ничего не получалось. Текст расплывался перед глазами, которые напоминали самой девушке круглые стеклянные шарики. От недосыпа они были катастрофически красными.
Есть не хотелось. Тошнило от любого вида еды, поэтому к кухне рыжая не приближалась. Хотя на часах было почти пять, и холодильник уже скоро должен был наполниться едой. Дом обновлял запасы продуктов каждое утро в пять утра. Клэри открывала и закрывала холодильник каждые несколько секунд, чтобы в этом убедиться.
Девушка со вздохом отложила книгу и уставилась на часы. Стрелка двигалась медленно. До тренировки оставалось ещё десять минут. Рыжая пнула стул. Долго.
Клэри вздохнула и села за рояль. Музыка скрасит ей время хоть ненадолго. Из-под её пальцев полилась судорожная мелодия на одну знакомую тему – нетерпение.
Стрелки часов двигались вперёд. Тикала секундная стрелка отбивая свой чёткий ритм. Но более не существовало не звука. Тишина вшила свои нити в каждый участок дома, в каждую вещь, в каждую пылинку и в Клэри, пропитав всё это ощущением заброшенности, одиночества и тоски. Девушка не чувствовала этого до сегодняшнего дня.
Часы в библиотеки пробили пять. Рыжая приготовилась к оживлению. Дом всегда шумно открывал двери. Наотмашь бил ветром, словно сапогом. И закрывались так же. Засовы отпирались так резко, что казалось, кто-то вскрывает сундук с сокровищами. Во всех комнатах били часы, выражая его терпеливое ожидание. Но сегодня ничего не произошло.
Он молчал. Клэри взволнованно подскочила с места и бросилась к часам. Несмотря на смешку, она была аккуратна. Острая пика просвистела из-под её пятки и врезалась в потолок.
Дом защищал её, оберегал и испытывал. Оружие каждый день заботливо вынималось из стен и пряталось по своим закоулкам. Постепенно девушка заучила все опасные места, хотя вначале много ранила себя. Плюс нахождения в одном закрытом помещение долгое время – рыжая знала в доме каждый уголок, каждую панель, каждую досочку – весь дом был изучен досконально.
Клэри подбежала к часам и осторожно посмотрела механизм, потрогала маятник. Всё было в порядке, но гонга по-прежнему не было, хотя время уже пришло. Девушка была взбудоражена и обескуражена. Она вышла из библиотеки и прошлась до зала.
Рыжая могла тренироваться в любое время суток, когда ей будет угодно. Двери всегда были открыты. Существовали лишь три обязательные тренировки в день, которые она обязана была посещать за закрытыми дверями тренировочного зала.
Девушка открыла дверь и зашла во внутрь. Гигантские песочные часы стояли на месте, как и бывало в обычные часы. Но сейчас же не был обычный час!
Клэри пробежалась по коридору до кухни, выглянула в окно. Свет по-прежнему был серый, по-утреннему холодный. Что же случилось?
Рыжая рассеяно и нервно заходила из стороны в сторону. Может ОН хочет, чтобы она тренировалась сегодня сама, без него? Она задумчиво остановилась и кивнула. Не стоит нервничать из-за пустяков.