Закончив завтракать и помыв посуду, последний раз окидываю комнату взглядом, вдруг еще чего забыл прихватить. Нет, ничего серьезного, а прочее брать не стоит, а то всю комнату можно в рюкзак запихать. Повесив на шею наушники, выхожу в коридор, отец уже обулся и с хитрым прищуром смотрит на мой рюкзак.
— Ну что, ничего не забыл? Лишнее тащишь на себе, о нужном будешь мечтать до возвращения.
Такие мини-экзамены он устраивает всю мою жизнь. С одной стороны — как знак доверия к моей рассудительности, с другой — нет, ну, вы правда хотите, чтобы семилетний ребенок сам собирал свой рюкзак в поход с ночевкой в лесу? И ждете от него рационального выбора? В том, что отец меня любит, у меня не было даже тени сомнений, но как же это было неприятно, постоянные проверки и анализ совершенных ошибок. Как я на него дулся за это. Сколько я помню, он всегда относился ко мне, как к маленькому взрослому, сажал на колено, потом долго и спокойно разъяснял всю цепочку причинно-следственных взаимосвязей, стараясь говорить проще и понятней. Ставил задачи, как большому, и спрашивал за их исполнение, правда, и на помощь приходил всегда, когда видел, что задача мне не под силу. Вероятнее всего, он смог добиться своего — перед любым действием я начал думать, не без промахов, конечно, но фееричных проколов не было уже довольно давно.
— Присядем на дорожку, — сказал он, устраиваясь на маленьком пуфике возле двери.
— Разумеется, - ответил я, устраиваясь на его колено, чтобы завязать шнурки ботинок. А что, все равно он мебель занял, пусть заменяет.
— Пошли? — спросил я. — Пошли — ответил он, поднимаясь чуть быстрее, чем надо, видимо, в расчете свалить меня, но я на такие мелочи не ведусь лет с шести. Закинув рюкзаки, мы вышли на улицу.
— И чего надумал по своему сочинению, придумал, как дальше сюжет развивать будешь и чего там с магией? — спросил папа.
— Творческий кризис. Ну, я тебе говорил об этом. Непротиворечивую систему магии создавать сильно сложно, а устраивать «по щучьему веленью» не хочется. Заменить магию технологией, как ты предложил, тоже не продумывается. Выходят одни противоречия. Сам посуди, если опираться на прогресс, следующим шагом будет замена луков и арбалетов огнестрелом — значит, прощай рыцари и красивая броня. Замени железо на легированные сплавы и титан, а как? Этого без фундаментальных наук не сделать, в деревенском горне титан не расплавишь. Правильная сталь — это еще и контроль.
— Ну, технологии производства низких уровней можно свалить на какого-нибудь попаданца, помнится, была такая разновидность фэнтези одно время. Иногда попадались вполне хорошие книги.
— Пап, но это все равно не решит проблемы. Не может один человек решить весь спектр задач. От геологоразведки до термообработки. Мало знать, как это делается, надо еще уметь это делать. А это опять-таки упирается в развитие науки. Сделать науку уделом избранных и обозвать магией? А где тогда людей брать? Этих самых магов? Если учить всех массово — техническая революция и прощай рыцари. Ограничивать — кто пойдет на рабочие профессии из имеющих доступ к образованию? Какой дворянин полезет сам по кустам и буреломам проводить геологоразведку? Или встанет к лабораторному столу на большую часть жизни?
— Тут ты прав, а если отдать технологии монастырям, как это было в нашей истории?
— Тут еще чуть больше пространства для маневров. Но тоже не самый оптимальный вариант. Потому что по закону жанра из этих монастырей получаются гномы. Как их не назови.
— А тебе хочется добавить именно магию.
— Ну да, небольшой привкус сказки. Если без нее — выйдет исторический труд, состоящий по большей части из глупостей и ошибок.
— Это да, верно говоришь. Попадались мне несколько таких книг, или сплошные благоглупости из серии «я так про них думаю», или скучное описание резни до последнего между бандами наемников. А что, если именно сделать присутствие этой самой магии на краю сознания, вроде как все знают, что есть, многие видели, а как оно работает — непонятно. Артефакты есть, одноразовые и приписываемые кому-нибудь. Ты там, вроде, про эльфов говорил, вот, чем не вариант. Достанет твой рыцарь статуэтку, пыль сотрет и поцелует, а она и обратись красной девицей, для услаждения сладострастия эльфийского предназначенная.
— Ну, пап, хватит подкалывать, — обиделся я, чувствую приток крови к ушам и щекам.