Имелся у нас и свой шифрующийся Ярослав в красном халате и белой бороде. Тенью шёл позади, из-за чего мы с девочками хихикали, а Вова всё время озирался, не понимая, что смешного.
— Настроение у нас хорошее, Вов, — отводила подозрения Даша, — не отвлекайтесь. Скоро там главная ёлка?
Ковалёва вела меня и Оксану под локти, а парни шли впереди. Я засматривалась на прилавки с выпечкой и напитками. Принюхивалась к знакомым и не очень запахам, любовалась счастливыми лицами, прислушивалась к речам, редко улавливая родной язык. Задирала голову, пялясь на приближающуюся макушку украшенной ели в центре парка. Ловила ртом свежий, но не кусачий воздух и думала о том, что предчувствие надвигающихся затаившихся перемен в любой точке мира чувствовалось одинаково волшебно.
— Осталось четыре минуты, — мы остановились неподалёку от гуляк, облепивших островок, где возвышалась ёлка с гигантскими стеклянными шарами красного и жёлтого цвета.
— До чего? — хмыкнула я, планируя пошутить…
— До Нового года по Москве, — пожал Соколов плечами.
ЧТО?!
— Так быстро?! — я дёрнулась и полезла в карман за зажигалками. — У кого бенгальские огни? Надо подготовиться… мы всё провороним!
— О, очнулась! А я говорила… — прыснула Даша. — Но нет, как же мы не накрашенные в десять слоёв выйдем из номера?!
От меня, съёжившейся, словившей приступ неловкости, не утаилось, как Кирилл тихо посмеялся, взявшись вскрывать бутылку.
— Ребят, я сейчас вернусь, — вдруг ни с того ни с сего выдала Оксана. — Даш, вот стаканы.
— Куда ты?! — испуганно вытаращился Вова. — Я же говорю, времени не осталось!
— Я… хочу сфотографироваться с дедом Морозом, — мечтательно растянула она губы в улыбке.
А-а-а, вот оно что! С таким коротконогим, с родинками по всему лицу и мешком претензий, который мы получили в чате после его заселения в отель? Надо было, видите ли, задержать водителя автобуса, чтобы Ярик не ждал вечернего — а заодно спалился и перед Вовой! Там всего-то было пару десятков мест!
— Ты не успеешь! Смотри, какая очередь! — продолжал логично возмущаться наш подозревака. — Подожди пять минут…
— Успею! — бросила Оксана и, пока Вова вбирал воздух, чтобы обрушить на неё свежие аргументы, кинулась в толпу.
Из-под подошвы быстро удаляющихся женский сапог вылетали клочки снега. И я, изумляясь целеустремлённости двух влюблённых, неожиданно ощутила, как мою правую ладонь невесомо огладили чьи-то горячие пальцы.
Соколов прошёл у меня за спиной, взяв у Даши пластиковые бокальчики.
— Забей, Вов. Опоздает — будет знать, — беззлобно заметил он.
— Не потеряется?
— Держи стаканы!
Соколов разлил по бокалам ракию. Хотелось попробовать, что же это такое, заменяющее черногорцам шампанское на Новый год и лекарства от всех болезней. За подготовкой время проистекало ещё быстрее, не замедляясь ни на секундочку. Хотя эти мгновения, я знала, что прямо сейчас запечатывались в памяти очень ярко: в стаканчике дрожал напиток, парило от прилавков, слышался хруст снега, смех, весёлые песни, разносящиеся эхом по улице. Некоторые люди сбивались в кучки над телефонной трансляцией, явно ожидая Новый год, как и мы, по столичному российскому времени. И самое приятное — что за мной наблюдал остановившийся рядом Соколов.
— Давайте за уходящий что ли выпьем, — засуетилась Ковалёва. — Весёлый был год! Начался в Италии — у некоторых, — уточнила она, занеся бокал, — заканчивается в Черногории. А сколько дипломов нахватались! Чего только Довлатов стоит!
— Не такой уж он и злой, этот ваш Довлатов, — влезла я. — Встречали и похуже.
Эти трое кадров засмеялись.
— Согласна, Растопчинская всех переплюнула, — закивала Даша. — Но главное — что мы с вами живы-здоровы…
— Мать, куда-то тебя не туда занесло, — усмехнулся Соколов. — Что за старпёровские тосты? Где огонь в глазах?
— Знаешь что? Мне ракию никто не поджигал!
— Нельзя открытый огонь на улице, — вставил Вова.
Жаль, прогноз погоды не учитывал духоту, которую он ввёз в страну…
— Ой, всё! Давайте уже выпьем!
Мы чокнулись и опрокинули в рот бокалы, поторапливаясь — часы на телефоне показывали уже без двух минут. Горло обожгла тёплая, стекающая в пищевод жидкость, а во рту появилось тонкое виноградное послевкусие. Но вот дыхание спёрло, тело пробрало, а я съёжилась, чуть не выронив из рук стаканчик.
— Пф-ф-ф-ф, это ж самогонка русская! — просипела сморщившаяся Ковалёва, и из её рта вылетело облачко пара. — У нас есть что-то закусить?
Я очнулась от будоражащего спиртового привкуса и обнаружила как Кирилл, угорая, достаёт из внутреннего кармана расстёгнутой куртки упаковку нарезки.