Никого из них Соверен не знал. Полгода, ну, семь месяцев прошло, а у него вдруг возникло ощущение, что это какой-то другой Престмут.
— Ребята, — улыбнулся он, — а где Харви, Червяк, Гнутый?
— Не знаем таких.
— Серьезно? А это?
Он подкинул шиллинг.
Первый монету поймал, рассмотрел на свет, затем достал из брючного кармана такой же шиллинг, сравнил.
— Это другой разговор. Пошли.
Он направился к дальним, занавешенным темной шторой дверям, и Соверен, подмигнув оставшейся парочке, последовал за ним.
— Пальто хорошее, — бросил ему вдогонку любитель похрустеть пальцами.
На третьем этаже по узкому коридору они миновали жилые комнатки-каморки и, свернув, оказались перед тяжелыми дубовыми створками. Табличка на одной извещала грамотных любопытствующих, что здесь находится муниципальный приход района Неттмор. Табличка на другой представляла его председателя — Хэмилтона С. Тибольта. Соверен, впрочем, был уверен, что большинству посетителей все эти буквы казались заумной придурью.
Из-под створок выглядывал желтый язык ковра.
— Господин Тибольт, сэр.
Сопровождающий робко стукнул в дерево.
Рык, донесшийся из-за дверей, вряд ли походил на вежливое приглашение, но Соверен взялся за ручку.
— Какого дьявола!
Человек, стоящий к нему спиной, повернулся, и Соверен с облегчением отметил, что не все в мире изменилось за время его затворничества. Тибольт был все тот же — толстый, лысеющий, носатый, с гримасой вечного недовольства на обрюзгшей физиономии.
Серые, в белую полоску брюки прятались в поясе под кремовым жилетом. Белый галстук стягивал ворот льняной сорочки. Широкий плотный пиджак, как бы обозначающий принадлежность владельца к настоящим работягам, тем же докерам или фабричным "паровикам", на брюхе никак не сходился и резал воздух свободными полами.
— Можно же, в кон… Мальчик мой! Джеймс!
Тибольт шагнул Соверену навстречу. Лицо его виртуозно переменилось, сделалось радушным, даже отеческим.
— Дай обниму тебя!
Он прижался к Соверену. Отстранился, прижался снова, щекоча щеку своему бывшему подчиненному остатками рыжих волос.
— Сколько мы не виделись?
— Полгода, — сказал Соверен.
— Время летит… — Тибольт отступил, щурясь довольным котом. — Серьезный ты какой. Так, погоди-ка… — Обойдя гостя, он распахнул створку. — Эй, кто тут есть?
— Паркер, сэр, — появился в проеме недавний Соверенов провожатый. — Джон Паркер.
— И сколько ты уже у меня работаешь? — спросил Тибольт, привстав на носки дорогих туфель.
— Два месяца, сэр. И еще две недели.
— Угу, — покивал Тибольт. И внезапно взревел: — Так какого же дьявола вы пропускаете ко мне человека, даже не обыскав?!
Паркер побледнел.
— Но у него шиллинг…
— А еще — "адамс" в левом кармане!
Прекращая разговор, Тибольт хлопнул створкой так, что пыль сыпнула с пожелтевшего потолка.
— А где Харви, Вернхут-Акула? — спросил Соверен.
— Как видишь, их нет, — развел руками Тибольт, раздраженно пробираясь к столу мимо остекленных шкафов, заполненных книгами.
Сев в красное кресло с высокой спинкой, он достал откуда-то снизу бутылку виски и указал Соверену на стул.
— Садись. Ты по делу или просто решил меня навестить?
— По делу.
Тибольт дернул щекой.
— Еще бы! — он плеснул из бутылки в стопку и залпом опрокинул ее в рот. — Дружба нынче не в почете. Что у тебя там?
— Девушку вчера зарезали в Гэллопи-сквер.
Тибольт посмотрел на Соверена, не понимая.
— И что?
— Разве это не должно беспокоить председателя прихода?
— Гэллопи… Это такое место со статуями, да? Там еще мостик на Сильвертон?
— Да.
— А девушка? Ты ее знаешь?
— Нет, — сказал Соверен. — Какая-то Хоттерби. Элизабет.
Тибольт снова наполнил рюмку.
— Есть у меня человечек в приходе, в комитете по учету и благоденствию, — сказал он, выпив и подышав в ворот пиджака, — так он, крючок этакий, каждую неделю мне отчеты приносит. Иногда кажется, что на его отчеты работает весь район. Все! От мала до велика, без исключения. Человечек за каким-то дьяволом считает, что должен держать меня в курсе учета и, соответственно, благоденствия. Новый человечек, что ты поделаешь. Вот… — Тибольт порылся в бумагах на столе, вытащил тонкий, исписанный грифельным карандашом лист. — Отчет господина Чарли Дикки, — прочитал он, — о состоянии дел в муниципальном приходе Неттмор города Престмут от октября, третьего числа, года тысяча восемьсот шестьдесят седьмого… нет… нет… ага!