Эта мысль пощечиной ударила меня и отрезвила. Руки и ноги заледенели. Но вместе с тем голова стала гораздо более ясная. Я четко поняла: если хочу, чтобы Лена жила спокойно и Миша был в порядке, пусть и с разбитым сердцем, я должна сделать так, чтобы он поверил, будто я повелась на богатого. А что будет со мной — дело десятое. Главное, что мои любимые люди будут в безопасности.
— Прости… — прошептала я, не в силах больше смотреть на Мишу. Было невыносимо стыдно вот так врать ему, пускай даже и во спасение.
Он больше ничего не сказал. В полной тишине надел футболку, подхватил свою сумку, натянул поношенные кроссовки и вышел, тихо закрыв за собой дверь.
А я так и стояла посреди кухни, глядя на эти три чертовы чашки, из которых еще поднимался пар, а чайные пакетики всплыли, словно три мертвые рыбы брюхами вверх. Внутри я тоже ощущала себя пустой и мертвой. Вот и все.
Вот и все… Моя сказка длиной в два года закончилась.
***
Проплакав в ванне около получаса, я снова умылась, вытерла лицо полотенцем, нанесла увлажняющий крем на бледную кожу, на распухшие веки и, напоследок окинув себя беглым взглядом в зеркале, запретила думать о Мише. Запретила так строго, как только могла. Иначе — только в петлю. А я хотела жить. О, как я хотела жить, несмотря ни на что!
Вышла из ванной опустошенная, вся какая-то внутри полая, будто ненастоящая. Будто я только картонная оболочка. Я ощущала себя пиньятой, которую дети разбивают битами на праздниках. Только внутри меня были не конфеты и другие сладости, а мертвые бабочки, которые когда-то порхали в животе от каждого слова, от каждого взгляда Миши.
Меня загнали в угол, мне не оставили выбора. Но я сама разбила свое счастье. Вот этими самыми руками. Посмотрела на чуть подрагивающие ладони и скривилась. Все. Хватит. Я живу дальше. Я должна. Хотя бы ради Лены.
Сестра, увидев меня, изменилась в лице. Все время, пока я договаривалась сама с собой в ванне, с Леной занималась Виктория. Кажется, моя сестренка наконец приходила в норму. По крайней мере, она сразу же считала мои эмоции, хотя я и старалась ничего не показать.
Лена не вмешивалась, но я была уверена: она все поняла.
— Насть? — она подошла и взяла меня за руку.
— Что? — постаралась натянуть улыбку.
— Все так плохо?
— С чего ты взяла?
Я пыталась контролировать глаза, но понимала, что на них тонкой непролитой пленкой выступили слезы.
— У тебя вид такой же, как был, когда бабушка умерла. Это из-за Миши, да?
А ведь она права. В тот момент я ощущала ту же горечь утраты.
— Мы расстались, — глухим голосом сообщила я. — Очень… Очень тяжело поддерживать отношения на расстоянии.
У Лены расширились глаза.
— Насть… — с придыханием сказала она. — Это Саша тебя… заставил?
Ну вот, ничего-то от нее не скроешь… Моя маленькая догадливая сестренка. Но я не могла повесить на ее совесть еще и этот грех. Просто не могла. Я всегда была сильнее морально. Я не сломаюсь, но она может. Все что угодно сейчас может стать для нее той последней соломинкой, которая переломит спину верблюда. Заставила себя запихать все эмоции под железный замок и выкинула ключ подальше.
— Ленок, ну не говори ерунды. Зачем это Саше?
— Ну, все знают, что он на тебя уже давно запал.
— И что это меняет? Саша мой хороший друг.
— То есть ты хочешь сказать, что ваше внезапное расставание никак не связано с… — она запнулась.
Я улыбнулась — нежно, искренне — и обняла ее, прижавшись своим лбом к ее.
— Конечно же, нет, глупышка. Просто так совпало. У нас уже давно были проблемы, — заставила я себя соврать ей, глядя прямо в глаза. — Я люблю его… Наверное. Но отношения на расстоянии не для меня.
— Но я думала, он зарабатывает вам на квартиру.
— Сначала так и было, — вздохнула я. — А теперь у него появились новые интересы, новые хобби, друзья там…
— У него что, другая? — чуть отстранилась от меня Лена.
Я вздохнула, взвешивая все за и против. Если она будет думать, что мы расстались по вине Миши, то точно больше не станет докапываться. От этого разговора было больно настолько, что еще одна ложь ничего не поменяла. Две большие капли скатились по щекам. Я сморгнула остатки влаги и кивнула.