В этом городе в темный переулок заходят трое, а с другого конца выходят только двое, причем они даже не помнят о третьем. И поползли слухи, что год назад привезли в больницу пятилетнего малыша удалить опухоль на мозге, а когда хирург вскрыл череп, «опухоль» – клубок молотящих по воздуху щупалец – выпрыгнула наружу, бросилась на врача и залезла ему в глазницу. Спустя две минуты он с двумя медсестрами мертвыми лежали на полу операционной, а их черепа изнутри были начисто выскоблены.
Я сказал «поползли слухи», так как моментально появились люди в костюмах, сверкавшие ну очень официально выглядевшими удостоверениями, и забрали тела. А на следующий день газета написала, что хирург и медсестры погибли от взрыва кислородного баллона.
Но мы-то с Джоном знаем правду. Да, знаем, потому что были там. Как обычно. Сюда даже туристы приезжают, потому что слышали, будто в нашем городе «появляются призраки». Чушь собачья. Слово «призраки» здесь не подходит. «Зараженный город» – так будет лучше. И мы с Джоном превратили всю эту хрень в хобби, примерно так же, как особенно симпатичный зек превращает в хобби «не дать себя изнасиловать». Боже, какая ужасная аналогия! Прошу прощения. Это просто инстинкт самосохранения. Мы не выбирали, но у нас есть таланты, мы как новенький в камере, со стройной фигурой, отсутствием волос на теле, он еще сзади очень похож на женщину и с невероятно реалистичными татуировками сисек на спине. И вроде бы у него нет желания трогать людей за член, но все время как-то так получается, хоть он и бешено отбивается. Боже, я все еще треплюсь об этом? (Джон, пожалуйста, сотри этот абзац, прежде чем его увидит издатель).
В любом случае именно поэтому Джон заглянул внутрь грузовика и взял контейнер, хотя мы оба знали, что его содержимое может быть бесполезным, ядовитым или радиоактивным, а то и во всех трех ипостасях сразу. Потом мы действительно его открыли и узнали, что внутри, так как они ненадежно защитили эту штуку. Но пусть та история немного подождет. О, и если ты думаешь, будто грузовик по чистой случайности навернулся именно тогда и в том месте, где мы с Джоном счастливо ссали в честь его дня рождения, то не волнуйся. Все не так. Со временем поймешь. Или не поймешь.
А пока давай перемотаем вперед, на 3 ноября, когда…
Книга первая
– Я не псих, – с бешенством заявил я назначенному мне судом врачу.
Он, похоже, устал от нашего разговора. Вот почему я и вел себя как псих, хотел произвести на него впечатление. А может, он выбрал такую тактику. «Не сказать ли ему, – подумал я, – что я единственный на Земле, кто может видеть весь его скелет?»
Или что-нибудь еще, в таком же духе. Но тут врач, чье имя я уже забыл, спросил:
– Значит, вы считаете, что должны убедить меня в том, что не сошли с ума?
– Ну… вы же знаете, я сюда не стремился.
– То есть вы не считаете, что нуждаетесь в лечении.
– Я понимаю, почему судья так решил. Все лучше, чем за решеткой.
Он кивнул. Я решил, что это намек: надо говорить дальше. Черт побери, похоже, психиатрия – очень легкое дело.
– Пару месяцев назад, по пьяни, я выстрелил из арбалета в разносчика пиццы, – сказал я.
Молчание. Врач не ответил. Ему пошел шестой десяток, но выглядел он так, будто мог уделать меня в баскетбол, хотя я вдвое моложе. Его седые волосы были подстрижены как у Джорджа Клуни в 90-е. Такой вот тип парня, жизнь которого идет именно так, как он и ожидал. Держу пари, он никогда не стрелял в разносчиков пиццы из арбалета.
– Ну хорошо, – сказал я, – я не был пьян. Так, бутылка пива. Но мне показалось, что парень угрожает мне и моей подружке, Эми. Чистое недоразумение.
– А он сказал, что вы назвали его монстром.
– Было темно.
– Соседи слышали, как вы орали на него, я цитирую полицейский отчет: «Возвращайся в ад, ты, дьявольская тварь, и скажи Корроку, что у меня еще много стрел для таких, как ты».
– Ну… эта фраза вырвана из контекста.
– Значит, вы верите в монстров.
– Нет. Конечно, нет. Это… это была метафора или что-то еще в таком роде.
На столе красовалась табличка: доктор Боб Теннет. А рядом кукла – фигурка игрока бейсбольной команды «Сент-Луис Кардиналс». Я оглядел кабинет врача и заметил, что на окне все еще оставалась гирлянда с последнего Хэллоуина, на которой висел картонный фонарь из тыквы с мультяшным пауком, вылезающим из ее рта. На полке за его спиной стояло всего пять книг, и я еще подумал: «Вот смехота. У меня и то больше, а я не доктор». Только потом я сообразил, что все они им же и написаны. У книг были длинные названия вроде «Беснующиеся толпы: расшифровка динамики групповой паранойи» и «Человек умен, народ глуп: анализ массовой истерии и группового мышления». Похоже, врач – специалист мирового уровня, занимающийся вопросом, почему люди верят во всякие глупости. И должен ли я быть польщен или оскорблен тем, что меня направили к нему?