– Только Национальная гвардия или что-то в этом роде. Они пытаются успокоить людей, это их стратегия – после одиннадцатого сентября они считают, что лучше порезче реагировать на самые маленькие происшествия, чем ничего не делать, рискуя ошибиться.
– И что произошло?
– Я просто… ничего. Парень поехал крышей, все перепугались, но теперь уже все кончилось. На самом деле.
– Хорошо. Кстати, я все равно приеду. Я тебе нужна. Я точно знаю, что ты вне себя. Я уже видела тебя таким. Ты боишься и пытаешься действовать так, как будто не боишься.
Я вздохнул:
– Если я тебе расскажу, что происходит, ты включишь задний ход?
– Возможно.
После долгой, даже драматичной паузы я сказал:
– Прошлой ночью я кое-что видел. И это вроде как меня возбудило.
Ее глаза зажглись:
– Неужели? И что?
– Ну… Джон, он случайно послал мне фото своего члена.
Она сморщила нос.
– Фу. А ты уверен, что случайно?
– Я знал, что ты найдешь способ сделать все еще хуже, дорогуша.
– Ты выглядишь ужасно, – серьезно сказала она.
– Мне нужно поспать. Но сначала я должен был услышать твой голос, вот и все.
– О, как мило. И о чем ты хотел поговорить?
Я опять поглядел в окно. Сегодня ночью никаких звезд.
– Чисто гипотетически, – сказал я. – С тобой все будет хорошо и без меня, лады? Нет, серьезно, если со мной что-то произойдет, ты же не скопытишься, верно? Найдешь кого-нибудь получше, а?
– Я ненавижу, когда ты в таком настроении, Дэвид.
– Просто скажи мне, что ты будешь в порядке. Тогда я буду спать лучше.
– Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя.
– Я приеду завтра.
У Джона промокли ноги. Темно. Он попытался вспомнить, где находится. Неужели опять оказался в детском бассейне? Через плечо переливается вода.
Эй, это же руль!
Значит, он в какой-то машине. Но через ветровое стекло не видно ни черта. Ноги мерзнут. Что-то бежит мимо стекла…
Пузыри?
Колени Джона стали холодными. Он потянулся вниз, и рука окунулась в воду. «ЧЕРТ ПОБЕРИ, Я ЖЕ ПОД ВОДОЙ, БОЖЕ МОЙ»
В его голове все перепуталось, и он начал глупо шарить вокруг незнакомой панели управления. И включил дворники. Никакого эффекта. Все больше верениц пузырьков проплывало мимо ветрового стекла – из машины через сотни трещин убегал драгоценный воздух: этот пикап делали не для того, чтобы его топили.
«МОЙ ВОЗДУХ, – дико подумал Джон. – ЭТО УТЕКАЕТ МОЙ ВОЗДУХ».
Он сообразил, с опозданием, что вода, намочившая левую руку, сочится из приоткрытого окна. Он повернулся к дверце и столкнулся лицом к лицу с мокрой индейкой.
Джон отбросил ее в сторону и схватился за ручку дверцы. Попытался открыть ее и ему показалось, будто кто-то навалил снаружи пару тонн песка. Тогда он уперся в дверцу обеими ногами, и внутрь хлынула ледяная вода. Грузовик быстро наполнялся. Вода достигла груди, каждый мускул кололо, как иголками. Джон учащенно задышал, изо всех сил пытаясь опять закрыть дверь, чтобы не утонуть.
Спустя пять секунд он обнаружил в крыше кабины крошечную щель и приник к ней, вместе с каждым вздохом хлебая застоявшуюся, с металлическим вкусом, воду. А потом тишина.
Моргающий. Под водой. Замерзший с головы до ног. В первый раз с того мгновения, как он вылез из матки матери, Джон хотел дышать и не мог.
«МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ, СУКА, Я ПРОБУЮ ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ В МОЕЙ ЖИЗНИ, ВОЗДУХ, КОТОРЫЙ В МОИХ ЛЕГКИХ. ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ, КОТОРЫМ Я КОГДА-ЛИБО ДЫШАЛ. ЭТО ЧЕПУХА, ПАРЕНЬ».
Внезапно слева от него оказалась открытая вода: дверь, которую несколько мгновений назад было невозможно открыть никакими усилиями, неторопливо открылась сама. В воде плавала огромная связка утонувших индеек. Джон рванулся к двери и с ужасом обнаружил, что приклеился к месту; все происходящее напоминало ночной кошмар.
«РЕМНИ БЕЗОПАСНОСТИ, ТЫ ВСЕ ЕЩЕ ПРИСТЕГНУТ, ГЛУПЫЙ УБЛЮДОК».
Пальцы в холодной воде закоченели, и освободить себя казалось почти невозможным. Так темно. Джон сообразил, что видит только благодаря огонькам на приборной доске, которая почему-то еще работала. Он стал судорожно дергать застежку и спустя вечность почувствовал, что освободился. Он так обрадовался этому, что выпустил весь воздух, который держал во рту, и потом беспомощно смотрел, как жизнь убегает от него стайкой серебряных пузырей.
«МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ, ВЕРНИСЬ. МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ВОЗДУХ НЕ ВЕРНЕТСЯ».
И Джон, как безумный, поплыл за пузырьками, отталкивая с дороги мертвых индеек. Вода в ноздрях, легкие горят. Пузырьки не всплыли наверх, но, скорее, поплыли влево. Придурки. Он погнался за ними. Надо вернуть себе воздух.
Огоньки. Мозг уже умирал? Джон поплыл за пузырьками к огонькам. И выскочил на поверхность.