— Думаю достаточно, — ответила она, но ее прервал вошедший через заднюю дверь Диллон.
Он вошел в кухню, пытаясь найти Бренну и встретился с ней взглядом. Его глаза были золотистого цвета с поволокой, в которых хранилась тайна, и за которыми скрывались мысли, которых никому не дано было знать.
— Здесь так хорошо пахнет.
— Давай повесим это влажное пальто просохнуть, — сказала бабуля, поспешив туда, где стоял он, и забрала шляпу из его рук.
Бренна попыталась не закатить глаза. Она сама позаботилась о своем собственном пальто. Почему же он не мог?
— Готова отдать пять баксов за то, что в твоей морозилке есть парочка таких лазаний.
Он хищно улыбнулся ей, и эта улыбка не предназначалась для глаз бабушки.
— Так и есть, но ни одна из них не от твоей бабули.
Голос бабушки послышался из кладовки.
— Только потому, что я не готовлю лазанью, кроме тех случаев, когда приезжает Бренна на Рождество. Я делала то же самое, когда ее отец был мальчишкой. Рецепт достался мне от мамы, а ей от ее мамы. Она трудоемкая, а я слишком стара, чтобы готовить по иному поводу, кроме приезда Бренны в канун Рождества.
— Тогда я рад, что ураган задержал нас до сегодняшнего дня. Я бы не хотел пропустить это.
— Тебе рады в любое Рождество. — Бабушка похлопала Диллона по руке и вернулась к плите. — И ты знаешь это. Я постелила тебе в гостевой комнате наверху.
— Не стоило так беспокоится, — Диллон бросил шляпу на стол. — Мне будет удобно и на диване, и на полу.
Бабушка покачала головой.
— Не под моей крышей. Ты провел достаточно лет, засыпая в плохих условиях, поэтому я должна дать тебе самое лучшее, что у меня есть.
Бренна подумала, что только если это не была та же комната, где спала ее внучка, но пытаясь сохранить лицо непроницаемым. Хотя ей и не нравилась идея спать одной, вероятно, сейчас было самое время держать себя в руках.
Это даст ей шанс понять, превратятся ли эти чувства, рожденные ранее из искр животного притяжения, в нечто большее. Или ее чувства основывались на том, что она всю жизнь была слишком привязана к бабушке и этой горе.
— Ты нравишься ему.
Бренна взглянула на бабулю, которая раскладывала обваленные в сахарной пудре шарики теста на силиконовом коврике. Нахальная улыбка появилась на ее губах, а глаза горели теплом. Но она не отрывала взгляда от работы, предоставив Бренне сделать следующий шаг.
Продев ленточку сквозь отверстие в печенье в форме звездочки и обмакнув его в глазурь, она спросила:
— Давай вернемся к тому, что ты никогда мне о нем не говорила.
Все еще ухмыляясь, бабушка обваляла еще один шарик теста в сахарной пудре.
— Я уверена, что рассказывала тебе о визитах доктора Крейга.
Не-а. Бабушка могла уклоняться от ответа любыми способами, но Бренна не повелась бы на это.
— Я не об этом.
— А о чем тогда, тыковка?
Она крепко стиснула зубы. Эта женщина должна была стать дантистом. Бренна пожала плечами.
— Не знаю. Ты разговаривала с ним обо мне. Он знал о моей работе и моем переезде
— Пффф. Это я всем рассказываю, кто слушает мой бред о внучке.
Это не помогло. Бренна хотела выяснить, как много знала бабуля, рассказывал ли Диллон ей те же истории, которыми поделился с ней вчера. Но она хотела знать это, не раскрывая тайну о проведенной ночи.
— Ты видела его резьбу по дереву?
— Да. Он сделал мне большую чашу для кофейного столика.
— На ней стоит дата? — спросила Бренна, сопротивляясь порыву побежать в гостиную и проверить.
Руки бабушки замедлились. Ее улыбка померкла.
— Да.
— Ты знаешь, что значит дата?
Бабуля поставила противень в духовку, помыла и высушила руки.
— Ты видела даты?
Бренна кивнула, пытаясь завязать бантик на ленточке.
— Он рассказал тебе о них?
Она снова кивнула.
Бабушка с минуту изучала лицо внучки, ее взгляд был задумчивым и проницательным, затем она повернулась к тесту и на лице вновь расплылась улыбка.
— Тогда я скажу, что ты больше, чем просто нравишься ему.
— Бабуля! Ты мне вообще не помогаешь. — Хотя ей пришлось признать, что от слов бабушки ее пульс участился.
Он хотел ее, да. Он наслаждался ею, и она представила, как он заботится о ней.
Но ее бабушка чувствовала или видела большее? Именно это и хотела знать Бренн. Она собиралась переехать за восемь тысяч миль, что могло бы изменить всю ее жизнь. Мысль о том, что это могло быть ошибкой, что у нее могла быть иная причина, чтобы остаться…
О чем она думала? После одной ночи в его постели?