Да, да, знаю. Будь у меня хоть капля ума, я бы удирал оттуда без оглядки.
Джон взошел на крыльцо, толкнул дверь и отскочил в сторону, а я порылся в кармане и вытащил одну из розовых штучек – собачье лакомство в виде крошечного бифштекса с коричневыми полосочками от воображаемого гриля. Именно в тот момент я понял, что они нарисованы только для меня, так как ни одна собака в мире не сообразит, что они символизируют.
– Молли!
Я показал псине «бифштекс» и бросил его за порог. Молли помчалась вслед за лакомством.
Мы навострили уши: не слышно ли, например, как собаку расплющивают о стену? Из дома доносился только топот лап. В конце концов Молли вернулась, глупо улыбаясь, и мы пришли к выводу, что нам ничто не угрожает.
Шелли собралась выразить нам свое неодобрение, но, похоже, передумала.
Мы осторожно заглянули в темную гостиную. Шелли двинулась к выключателю, но я знаком остановил ее.
Джон щелкнул зажигалкой, и над факелом взметнулось пламя высотой в фут. Мы стали медленно осматривать дом. Я заметил, что Джон взял с собой целый термос своего кофе; похоже, намерен провести здесь всю ночь. Да уж, этот напиток вызывает такую изжогу, что не уснешь.
– Где он обычно появляется? – спросил я.
Пальцы Шелли снова вцепились в юбку.
– В подвале. А один раз – в ванной. Его рука… высунулась из унитаза, когда я…
– Ясно. Где вход в подвал?
– На кухне… я не хочу туда идти!
– Все нормально, – успокоил ее Джон. – Посиди на кухне с собакой, а мы осмотрим подвал.
Я недовольно взглянул на него: роль прекрасного рыцаря, спасителя благородных девиц, должна была достаться мне. Шелли села на корточки и принялась гладить собаку, а мы затопали вниз по лестнице, освещая себе путь факелом.
Чистый, современный подвал.
Стиральная и сушильная машины.
Тихо пощелкивающий нагреватель воды.
Огромный напольный морозильник.
– Его здесь нет, – сказал Джон.
– Какой сюрприз.
Джон прикурил от факела.
– Хорошая девушка, да? – спросил он тихо и даже как-то вкрадчиво. – Знаешь, она напомнила мне Эмбер, подругу Дженнифер. Когда она пришла, на секунду мне даже показалось, что это и есть Эмбер. Кстати, Дейв, спасибо, что согласился сыграть роль моего помощника. Не то чтобы я хотел воспользоваться тяжелым положением, в котором оказалась прекрасная дама, но…
Я перестал его слушать и попытался понять, что насторожило меня в этом подвале. Что-то явно выделялось из общей картины, словно двоечник, который поднимает руку, чтобы ответить на вопрос учителя. Джона увлекла роль детектива, и он потянул за белую тряпку, висевшую на огромной раковине.
– Вот это да. Взгляни на эту хрень.
Там лежало белое одеяние, похожее на фартук: большой кусок ткани с длинными завязками. Точнее, отчасти белое – в центре красовалось розоватое пятно выцветшей крови, словно ребенок пытался нарисовать японский флаг.
На меня снова накатила тяжелая, холодная волна ужаса. Я подошел к морозильнику и поднял крышку.
– Ох ты…
Под крышкой лежал пластиковый пакет с застежкой, а в нем – покрытый изморозью язык, длинный, упругий, лиловый и не похожий на человеческий. И это еще не все: хозяева до верха забили морозильник мясом – куски поменьше заботливо упаковали в прозрачные пакеты, а большие завернули в белую бумагу, на которой проступили розовые пятна.
Бумага для упаковки мяса. Белый фартук.
– По-моему, все очевидно, – сказал Джон. – Помнишь истории про инопланетян, которые расчленяют коров? Друг мой, мы только что раскрыли эту тайну.
Я вздохнул.
– Тупица, это же оленина. Отец Шелли, наверное, охотится, а добычу хранят здесь.
На дне морозильника обнаружилась индейка и пара сосисок. Опуская крышку, я чувствовал себя полным идиотом – хотя, как выяснилось позднее, моя ошибка состояла совсем в другом. Время было позднее, да и недосып сказывался, и я перестал соображать.
Пока Джон шарил по ящикам, я огляделся по сторонам в поисках кассетника и вдруг вспомнил, что мы оставили его наверху. Ну и что? Там же Шелли, верно?
– Дейв, помнишь парня, у которого подвал затопило? Он еще клялся, что видел там большую белую акулу длиной в пятнадцать футов.
Я помнил этот случай, но промолчал, боясь упустить мысль, которая ускользала от меня, словно воздушный шарик в ветреный день. Кроме того, в том подвале плавала не большая белая, а обычная тигровая акула длиной футов в восемь, не больше. А когда вода ушла, исчезла и акула, словно испарилась или утекла через трещинки в бетоне.