— Встречались, встречались, чёрт побери, ещё как встречались. Вы живёте в смежном номере!
— Неужели?
— Хватит разыгрывать из себя невинность! — гаркнул Фенимор.
— В гостинице столько людей… — сказал мистер Бикель, непроизвольно махнув рукой.
— Боже милостивый, — пробормотал Фенимор, зажмурив глаза. — Придётся с ним повозиться.
Он открыл глаза и сел. Его поведение удивило Бикеля.
— Ближе к делу, — предложил Фенимор. — Чего вы хотите?
— В данный момент? — спросил Бикель. — Просто посидеть здесь.
— Чего вы хотите от меня! — сказал Фенимор.
— От вас я ничего не хочу. Я вас не знаю, — непринуждённо ответил он.
— Вы отрицаете, что поставили себе цель издеваться надо мной любыми доступными способами?
— Поиздеваться?
— А глаза! Стеклянные глаза в вашем номере, прилепленные к замочной скважине!
— Вы побывали в моём номере?
— Да!
— И вы имеете обыкновение подглядывать в замочные скважины?
— Я…
— Ну, — сказал мистер Бикель, улыбаясь и пожимая плечами.
— Вы денег хотите? — вопросил Фенимор в отчаянии.
— Денег?
— Что это за шантаж, куда вы клоните?
— Шантаж?
Бикель положил руки на стол, элегантно состыковав кончики пальцев.
— Что вы такое говорите?
— За всем этим что-то кроется. Вы что, возомнили, будто знаете обо мне нечто такое, чего обо мне не знает жена?
— Я вообще не ночую в своём номере, — сказал маленький человек.
— Невозможно, чтобы номер снимали и не пользовались им.
Мистер Бикель тихо улыбнулся:
— Спросите старшую горничную.
— Сейчас вернусь!
Спустя пять минут мистер Фенимор медленно вернулся, шажок за шажком, держась за лицо, словно ему отвесили оплеуху. Он остановился у стола.
Мистер Бикель взглянул на него.
— Вы правы. Горничная говорит, что две недели не меняла постельное бельё. В постели никто не спал.
В его голосе сквозило недоумение. Он готов был повторить сказанное вслух и про себя.
— Присаживайтесь, — мистер Бикель похлопал по столу.
— Нет, — сказал Фенимор. — Что вы затеяли?
— Ничего я не затеял.
— Ничего хорошего. Вот что вы затеяли. Ничего хорошего. Стеклянные глаза. Постель, в которой не спят. Бельё не меняют. Не к добру это. Ой, не к добру! Я подозреваю вас, но не знаю, в чём. Вы, часом, не детектив?
Мистер Бикель покочал головой.
— Почему вы пытаетесь вызвать у меня угрызения совести?
— Разве? — мистер Бикель откинулся на спинку стула и непринуждённо сцепил пальцы.
— Да, чувство вины!
— Но никто не может заставить другого человека испытывать угрызения совести, если тому нечего стыдиться, — возразил мистер Бикель.
— Вы думаете, я кого-то обокрал? Кого-то убил? Ограбил? Совершил кражу со взломом? Украл кучу денег? Столкнул мамочку с лестницы? Так вот, нет, нет и нет. Моя совесть чиста как снег!
Мистер Бикель промолчал.
— Слышите, чиста как снег. Так что держитесь от меня подальше! — кричал Фенимор.
Мистер Бикель смотрел на свои руки и дышал ровно.
— Вам не удастся меня шантажировать! У вас нет никаких зацепок! — сказал Фенимор.
Мистер Бикель встал, потянулся за своей шляпой, взял и бережно держал её в своих тонких белых пальцах.
Мистер Бикель кивнул мистеру Фенимору и выплыл из дверей. Он вышел из столовой, пересёк вестибюль, спустился на тротуар и перешёл улицу. Когда движение замерло, он взошёл на противоположный тротуар, поднялся по ступенькам и исчез в отеле, что напротив.
Мистер Фенимор, наблюдавший за всем этим, почувствовал, как у него в голове всё заиндевело. Его вынесло навстречу серому дню, как будто большой магнит вытягивал его наружу, ухватив за металл, спрятанный в его лацканах. Он направился в соседний отель и вскоре очутился в просторном тёмном холле. И подоспел вовремя, ибо узрел, как мистер Бикель забирает свою почту и ключ, направляется к лифту, заходит в него и, пока закрываются шуршащие двери, приподнимает шляпу, улыбаясь Фенимору, который хватается за колонну, чтобы удержаться на ногах, глядя, как поочерёдно загораются зелёные цифры на шкале этажей: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Стоп. В вышине подобно одиночному облачку в пустом и неподвижном небе ощущалось движение, дыхание, скольжение мистера Бикеля, вступающего в иное измерение своего существования.
Администратор даже не оторвал глаз от реестра, казалось, написанного на языке, который он сосредоточенно изучает.
— Меня не интересует, есть ли у мистера Бикеля номер в Карлсон-отеле напротив.