Глава 10
Анна и Максим мало, что, понимали в разговоре Германа и его гостьи Арины. Девушка работала авиамехаником в аэропорту Лейпцига.
— Не понимаю, к чему ты клонишь, — Арина снял с головы грязную промасленную кепку и положила её на стол. — Если я правильно поняла, то наша задача вывести из строя треть самолётов Люфтваффе. Это звучит не сложно, а невозможно! — она достала из кармана своей спецовки пачку американских сигарет и закурила. Анна впервые увидела курящую женщину. — Всю боевую флотилию обслуживают спецы из Берлина, у меня доступ только к гражданским самолётам.
— А тебе ничего не нужно понимать. Твоя задача — Лейпциг! «Юнкерсы» и «мессершмитты» оставь мне и моим ребятам, — Герман резко вырвал из рук механика чертежи и отложил в сторону ненужные страницы. — Твоя задача самолёты, принадлежащие «Люфтганзе». Вернее, один единственный.
Арина начала внимательно разглядывать чертежи, предназначенные ей, и без какого-либо смущения курить. Она была не сильно старше Анны, только выглядела совсем женственно. Короткие волосы, грязь забившееся под ногти, руки в царапинах и ранах от химических веществ, вся пропитанная табачным дымом. Голос от курения слегка грубоватый. Но всё-таки, если ей посетить салон красоты и привести свою внешность в порядок, то она будет выглядеть очень даже привлекательной девушкой, которая с лёгкостью может иметь с десяток ухажёров. У Арины были правильные черты лица, пухлые губы, чуть растопыренные уши и пирсинг в носу. Такой внешний вид женщины точно не увидишь в онемеченных городах. В них за внешностью, особенно молодых людей, строго следят. Рейх стремился контролировать любые индивидуальные выражения или стили, вроде того же пирсинга. Официально он не был запрещён, но совершенно не поощрялся и не распространялся. В городах, где контроля Берлина было меньше, можно было чаще увидеть контрабандную американскую одежду, крашенные волосы и татуировки.
— Рейс 145 «Люфтганзы» … — Арина выпустила изо рта клуб дыма, от чего Анна и Максим закашлялись. — Прошу прощение, — без какого-либо сожаления, не отвлекаясь от чертежей, ответила девушка. — Он отправится из Лейпцига в Берлин в ночь с третьего на четвёртое мая. В начале следующего месяца к нам должны заявиться какие-то важные эсесовские шишки. Они будут на этом самолёте?
— Умеешь мыслить логически, — Герман отмахнулся от табачного дыма. — Поганая у тебя привычка.
— У вас поганая нация в паспорте. Я же об этом молчу, — огрызнулась Арина. — Как и о ваших соседях, которые думают, как вы меня трахаете. Их «ангельские» арийские умы никогда не поймут, что русская девка может прийти к вам, как друг, просто помыться. Мне приходится каждый раз ехать к вам после смен без душа и других радостей жизни.
Анна и Максим с недоумением принялись ждать, как на этот выпад ответит Герман. Хозяин дома лишь с улыбкой покачал головой:
— За твой язык в Берлине тебя давно бы расстреляли.
— Мы не в Берлине, — отмахнулась Арина. Видимо, подобные разговоры были для них в порядке вещей. — Мы в городе, который продолжает жить не в Великом Рейхе, а в Третьем, причем в послевоенные годы, когда из обломков красивого города возвели этот безликий кусок дерьма с поганым названием Шварцланд. Звучит, словно кошка блеванула.
— Никаких манер.
— Они и не нужны. Мы не в театр собираемся. Мы хотим отправить в котел к фюреру как можно больше немецких ублюдков.
— Сколько можно тебе говорить — не немецких, а нацистских!
— Какая разница?
— Большая, Арин! — Герман осуждающе посмотрел на неё. — Нельзя сваливать всех под одну гребёнку. Иначе чем ты будешь отличаться от тех, кого сама же и ненавидишь, — его спокойствие начало улетучиваться. — Вот Анна и Максим, они выросли в семье немцев, им с самого раннего детства вбивали в уши нацистскую пропаганду, но они почему-то не хотят уничтожать всех и вся, в отличие от тебя.
— Вы сами же сказали, они выросли в семье немцев. Почему им ненавидеть фрицев, — Арина с недоверием посмотрела на Анну и Максима. — У вас с детства два голоса, а у меня один. Этим всё сказано. Думаете вы русские? Нет, вы немцы. Выросли в семьях тех, чьи предки вырезали мой народ, — она затушила сигарету об пепельницу. — Пойду помоюсь.
Арина ушла в ванную, показательно громко хлопнув дверью.
— Вы простите её. Она не такая, как может показаться на первый взгляд, — тяжело вздохнул Герман. — Просто недосып и тяжёлая работа выматывают. Ей нужно отдохнуть.
— Складывается ощущение, что ей ещё нужен мужик, — отметил Максим.
— Не без этого, — согласился с улыбкой Герман. — Я очень рад, что такие, как вы, на самом деле с нами.