Собеседник сказал что-то, вызвавшее гнев Данте. Повернувшись, он стукнул карандашом по столу. Под глазами тени усталости, возле рта углубились горестные складки. Не в силах удержаться, Лейла перегнулась через стол, чтобы убрать волосы у него со лба. Но он резко отпрянул. Отвел глаза, чтобы не встретиться с ней взглядом. Дурное предчувствие превратилось в тревогу, комом вставшую в груди.
Встав с кресла, она подошла к дальнему окну кабинета. Стояло дивное апрельское утро. Цветущие сливы и тюльпаны сулили скорое наступление знойных летних дней. На севере высились снежные вершины гор. На западе река отражала небо какой-то первобытной голубизны. Лейла постаралась найти объяснение своим плохим предчувствиям. Говорят, беременные женщины порой неадекватно воспринимают окружающее. Данте устал и рассеян. Вот и все. Разве не так? — Ты хотела меня видеть? — вопрос раздался как выстрел.
Сначала Лейла подумала, что кто-то вошел в комнату, а она не услышала. Таким холодом несло от его голоса. Обернувшись, она увидела, что их по-прежнему двое. Но он не подошел и никак не выразил радости от встречи с ней.
Данте остался сидеть за столом, откинувшись на спинку кресла. Минуту назад на лице его было раздражение, когда он обсуждал проблемы компании. Теперь на нем не читалось ничего, кроме каменного безразличия человека, которому досаждает назойливый незнакомец.
Посторонний наблюдатель мог бы объяснить его поведение гнетом деловых обязанностей или нарушением биоритма после перелета через океан. Но интуиция подсказала Лейле: произошло что-то ужасное.
— Конечно, Данте, я хочу тебя видеть, — задыхаясь, проговорила она. — Я скучала по тебе. Эти четыре недели казались бесконечными.
— Ты удивляешь меня. Никогда бы не подумал, что ты способна поддерживать одновременно столько… связей.
Сделав маленькую паузу перед словом «связей», он вложил в него столь богатое содержание, что Лейла вспыхнула.
Естественно, она тотчас догадалась, что он подразумевает. «Когда ты расскажешь Данте?» —сегодня утром спросила мать, имея в виду ситуацию с Энтони.
«При первой возможности. Как только увижу его, — беспечно отмахнулась Лейла. — Было бы неприятно, если бы он узнал об этом от других».
Но он вернулся намного раньше. Она не успела. И кто-то другой оглушил его новостью. О, она точно знала, кто именно. Теперь придется строить мост через пропасть враждебности.
— Если ты имеешь в виду Энтони Флетчера… —мягко начала она, протягивая к нему руки.
— Ты хочешь сказать, что он не единственный? — презрительно произнес Данте, насмешливо вскинув брови.
— Не надо, Данте! — попросила она. Его убийственный сарказм словно наотмашь ударил ее. —По крайней мере, позволь мне сначала объясниться, а уж потом будешь судить меня.
— А что объяснять? — парировал он. — В газете на прошлой неделе все разжевали, и с очень выразительными картинками.
— Я надеялась, что мы успеем поговорить прежде, чем ты увидишь газету.
— И я хотел дать тебе такую возможность. Я прождал всю пятницу, надеясь, что ты придешь на работу. Тем более что тебе платят за полную рабочую неделю. Но ты не явилась. — Он холодно улыбнулся. — Наверно, когда потерянный жених вдруг снова всплыл на поверхность, ты поняла, что с ним тебя ждет более обеспеченное будущее.
— Постой! — перебила она, пытаясь восстановить равновесие. — Ты прилетел в пятницу? Я понятия не имела.
— Естественно.
— Почему ты не позвонил мне домой?
— Я звонил. Несколько раз. Никто не отвечал.
— Да. Конечно, нас не было. Мы ходили… «Мы ходили к доктору», — надо было сказать.
Но ей не хотелось выдавать свой секрет. Не сейчас. Он не в том настроении. Он не готов узнать, что она ждет ребенка. Магическое притяжение двух душ определяет судьбу третьей. Мгновенная искра, неодолимое физическое влечение, пережитое ими на Пойнсиане, похоже, умерло так же быстро, как и родилось. Во всяком случае, у него. Сейчас он смотрел на нее с таким презрением, что ей захотелось уползти в темную нору и укрыться там.
— Мы ходили в кафе на ланч, — неуверенно пробормотала она. Полуправда все же лучше, чем ничего. — Мне пришлось объяснить им… об Энтони.
— А моя мать? — вспыхнул он. — Ты потрудилась объяснить ей? Или плевать на нее? Пусть, мол, делает какие хочет выводы. Она ведь тоже прочла эту отвратительную историю на первой странице местной бумажной сплетницы.
Бисеринки пота выступили на лбу у Лейлы. В волнениях последних дней она совершенно не подумала, как воспримет новости семья Данте. Непростительная забывчивость.
— Данте, — пролепетала она, отступая перед его справедливым гневом, — прости меня! Я не подумала…
— Нет, ты подумала, — взорвался он. — Прежде чем делать, ты всегда думаешь! Все, что я по ошибке принимал за сдержанность, было с твоей стороны рассчитанной скрытностью. «Ох, Данте, давай сохраним нашу связь в секрете», —встав в позу, передразнил он Лейлу. — Неудивительно! Ведь я был всего лишь забавой, развлечением. Я развлекал тебя, пока на сцене не появится мистер миллионер. Как удобно, что наш маленький роман протекал на частном острове в сотнях миль отсюда. А я-то воображал…
— Перестань! — крикнула она. — Ты же знаешь, что все не так!
— Чушь! — проревел он. — Именно так все и было. Представляю, как смеялись надо мной люди. Женщина держит в запасе целый выводок мужчин на всякий случай. А я-то, дурак, готов был жениться на ней! Теперь ничто не помешает мне презирать тебя.
При каждом слове он наступал на нее, пока не прижал к дальней стене, словно бабочку. От его ярости воздух в комнате казался раскаленным. Лейла задыхалась, будто пробежала милю по жаре. Тошнота, которую она едва сдерживала, снова подступила к горлу.
— Данте, — тихо пробормотала она, распахивая воротник на блузке, — Данте, ты единственный мужчина, которого я любила и которому хранила верность. Мы с Энтони встречались задолго до того, как я познакомилась с тобой. Но никогда наши отношения не были такими, как их представили в газетах.
— Тогда мне очень жаль Энтони. Хорошо представляю, как он должен себя чувствовать.
Из углов кабинета наплывала темнота. Голос Данте то пропадал, то звучал снова. В таком же ритме менялись очертания его фигуры.
— Нет, ты не представляешь, — выдохнула она. —Если бы ты только позволил мне объяснить… У тебя появилось бы сострадание.
— Сомневаюсь, дорогая, — откуда-то издалека донеслись слова Данте. — искренне сомневаюсь, что ты… — А потом снова зазвучал его голос, резкий, тревожный: — Что с тобой?
Лейла не рискнула ответить. Побоялась, что если откроет рот, то ее вырвет прямо на него. Только темнота обещала облегчение. Больше всего ей хотелось забыться в его объятиях.
Но он не позволил. Обхватив за плечи, Данте потянул ее к одной из кушеток.
— Мег, идите сюда! — крикнул он.
Лейла услышала, как открылась дверь и раздались шаги.
— Лейла, вдохните поглубже. — Мег нагнулась, положив холодную руку на затылок Лейле. — Так. Теперь еще раз.
Лейла рискнула поднять голову. Словно в тумане где-то сбоку вырисовывалась фигура Данте.
— Данте, разве вы не видите, что она вот-вот потеряет сознание? — резко бросила Мег. — Ради Бога, не стойте столбом! Принесите стакан воды.
— Нет. — Уперев обе руки в кушетку, Лейла попыталась встать. — Мне ничего не надо.
— По-моему, вы не в форме. Что случилось? —спросила Мег. — Вы забыли позавтракать?
Лейла вздрогнула. Только не упоминание о пище!
— Пей эту чертову воду, — фыркнул Данте, так резко всовывая ей в руку стакан, что несколько капель упало на юбку.
— Неудивительно, что вы штурмом взяли мир импорта, — буркнула Мег. — Но если вы думаете, что такие же методы годятся у постели больного, то вы не правы.
— Идите на свое место, Мег, — нахмурился Данте. — Кризис вроде бы миновал.