— Нет, — ответила она и порадовалась, что два месяца назад рассталась с Энтони Флетчером.
— У тебя нет любимого мужчины?
— Нет, — покачала она головой.
— Теперь он есть. — Губы Данте накрыли ее рот.
Забыв все опасения, она утонула в его поцелуе. Как сильно напряжено его тело, прижатое к ней. Время остановилось в темноте благоуханной ночи. Они перенеслись в другой мир.
Но ненадолго. Оркестр и голоса слышались очень близко, заглушали шум волн, бившихся о берег. Посторонние звуки напоминали, что они с Данте не одни на этом волшебном острове. Лейла вспомнила подозрительность окружавших ее людей. Хуже того, в ушах зазвучал разговор, который она невольно подслушала всего несколько часов назад.
— Данте, разве это разумно? — прошептала она, откидываясь назад. Здравый смысл рассеял очарование.
— Нет, — хрипло проговорил он, — но, черт возьми, при чем тут разум?
Разум будет нужен, когда закончится эта дивная неделя. Разум будет нужен, чтобы она могла гордо, не стыдясь, работать, когда Данте уедет заниматься делами в других частях света, а она останется один на один со своим недоброжелателем.
Она приехала на остров не только для того, чтобы побольше узнать о компании. Она хотела показать себя женщиной достойной той ответственности, которую требует ее новоя работа. Влюбиться в босса — не лучший способ завоевать доверие у тех, на кого ей так хотелось произвести хорошее впечатление.
Но вопреки здравому смыслу она безнадежно влюбилась в мужчину, которого не знала еще неделю назад. И это столь же неопровержимо, как то, что кровь красная. Да, ее влюбленность нелогична, неразумна и необъяснима. Но факт остается фактом, и никуда от этого не денешься.
И все же… ведь это грозит его репутации.
— Нас могут увидеть, — собрав остатки силы воли, проговорила Лейла, отступая от него, —начнутся сплетни.
— Пусть, — выдохнул он, лаская ее шею, плечи и руки. — Пусть, — повторил он, сжав ее пальцы и увлекая за собой.
Внизу бежала тропинка, ведущая к берегу. Днем она утопала в тени пунцовых цветов, давших название острову. Ночью их темные зонты закрывали тропинку, превращая ее в тайную галерею.
— Данте, подожди, — прошептала она, замедляя шаг. Высокие каблуки утопали в песке. —Мои туфли не предназначены для спринта.
Он остановился и встал перед ней на колени. Снял босоножки и отставил их в сторону. Потом поочередно поднял ее ноги и поцеловал подъем. Потом без предупреждения поднял подол платья, обхватил икры и стал целовать.
Ее пронзило словно током. Она тихо застонала — и от наслаждения, и от страха.
Успокаивая ее, он прижался к ней лицом. Лейла затаила дыхание и вцепилась пальцами в его волосы.
Долгие секунды Данте оставался неподвижным. Когда он снова поднялся, его дыхание было уже не таким прерывистым.
— Что я делаю? Зачем ищу укромные уголки? Будто в том, что мы вместе, есть что-то постыдное. Будто нам нужно прятаться от остального мира, — проговорил он, немного отступив от нее.
Эти его слова так нужны ей! Они позволяют бросить вызов лицемерию людей, подобных Карлу Ньюбери.
— Чего мне стыдиться? — продолжал Данте. —До этого момента в моей жизни не было ни одного истинного чувства. Я не принадлежу к тому типу мужчин, которые легко завязывают отношения, — простонал он, снова притягивая ее к себе.
— Я тоже, — ответила она. Он закрыл ей рот своими губами. Зачем оглядываться на остальной мир, подумала Лейла. Ведь есть только Данте Росси и она, Лейла Коннорс-Ли.
Но тут луч света из окна верхней комнаты прорезал тьму. Лейла съежилась. Данте повернулся, инстинктивно загораживая ее. Высокая фигура в белом смокинге, который, словно сигнальный фонарь, выдавал присутствие босса собравшимся на террасе.
Выглянув из-за его плеча, Лейла увидела, что люди за столиками на террасе уставились на них. Гул разговоров смолк, наступило молчание.
— В чем дело? — тревожным шепотом спросил Данте.
— Они увидели нас. Боюсь, тебя узнали.
— Надеюсь. — В темноте сверкнула его улыбка.
— Но они начнут болтать и…
— Конечно, начнут, — согласился он. — Это тебя беспокоит?
— Да. Вряд ли они одобрят тебя.
— Я босс и в их одобрении не нуждаюсь. Я имею право делать то, что мне нравится. А мне нравится быть с тобой.
«Нам придется спасать его от самого себя…» Карл Ньюбери продолжал преследовать ее. Она встряхнула головой, чтобы прогнать эту мысль.
Она шарила босой ногой по песку, разыскивая босоножки.
— Но ведь они подумают…
— Лейла, мне все равно, что они подумают, —перебил он ее. — Единственное, что меня беспокоит, — как к этому отнесешься ты. Не испортит ли тебе настроение, если я не стану делать секрета из того, что я… — Он прерывисто вздохнул. Лейла оцепенела. У нее возникло ощущение, будто она стоит над обрывом. Все решит слово, которое он подберет. — Околдован тобой.
Какая глупость! Почему у нее такое чувство, будто ее сбросили с небес на землю? Неужели она и вправду ждала, что он так вот сразу объявит, что любит ее?
— Ну, Лейла, скажи, будет это мешать тебе?
— Обычно я стараюсь оберегать от чужих глаз свою личную жизнь. Я бы предпочла, чтобы наш… союз хотя бы на время оставался нашим частным делом.
Он сжал руки в карманах и с сомнением уставился на нее. Лейла, наклонившись, искала босоножки.
— Я не очень хороший актер, но я постараюсь. Когда последний ремешок на босоножке лег на свое место, Данте предложил ей руку. Потом степенно провел по ступенькам и по террасе туда, где танцевали.
— Продолжим наш танец, мисс Коннорс-Ли? —спросил Данте так, чтобы услышали окружающие.
Несколько пар уже покачивались в такт музыке. Теперь будет легче сохранить приличия, смешавшись с танцующими, подумала Лейла. Но едва Данте обнял ее, как приличия растаяли в тропической ночи. Он все плотнее прижимался к ней, пока не нарушил все условности. Ей казалось, что все вокруг заметили их откровенные объятия.
— Успокойся, дорогая, — сказал он, почувствовав, что ей неловко. — Мы всего лишь танцуем. В этом нет греха.
— Они так уставились на нас, что ты с таким же успехом мог бы предаваться со мной любви, — с несчастным видом пролепетала она. Кровь бросилась к ее щекам.
— Кстати, я именно этим и занимаюсь. Или ты думаешь, что я так танцую со всеми женщинами? —Его губы растянулись в улыбке, глаза заволокла дымка страсти. Он обвел пальцем овал ее лица.
— Надеюсь, нет, — вздохнула Лейла, позабыв на время о том, какое оружие они дали Карлу Ньюбери и его подручным.
Наконец вечер закончился. Данте настоял, что проводит ее до комнаты.
Это здание было восстановленным домом плантатора, построенным в конце XVIII века и представлявшим собою великолепный образец архитектуры неоклассицизма. Высокие колонны вдоль фасада, поднимавшиеся до самой крыши, крытой черепицей, разделяли лоджии роскошных номеров на верхнем этаже. Широкая лестница вела к большому холлу, от которого разветвлялись в обе стороны длинные галереи, окружавшие здание.
Комната Лейлы находилась в задней части дома. Окно смотрело в роскошный сад с фонтанами.
— Хорошо, что мы не соседи, — заметил Данте, отступив в сторону, когда она открыла дверь. —Было бы трудно устоять перед искушением перетащить тебя через лоджию в мою постель. — Проверив сначала, пусто ли в холле, он нежно поцеловал ее в губы. — Ты позавтракаешь со мной утром?
Ей так не хотелось портить этот момент! Но благоразумие взяло верх.
— Данте, ты напрашиваешься на неприятности. Последнее время ты не был в офисе. И не понимаешь…
Ее слова утонули в поцелуе.
— Примите это как приказ, мисс Коннорс-Ли. Утром ты позавтракаешь со мной.
— Может быть. — Она закрыла глаза. Все тело ныло, требуя любви. Но уступить желанию значило совершить профессиональное самоубийство.
Наверно, Данте тоже это понимал. Потому что секундой позже повернул туда, где размещались роскошные номера с видом на океан. А она незаметно нырнула в свою комнату.