Вошли в скалы, на которых словно запеклась кровь. Из кровавого камня неотступно следили за Кара-ханом всевидящие глаза убитых. Гоня грозные видения, он стискивал зубы. У него тоже счет мести ко всем взбунтовавшимся псам. Если его сделали волком на собственной земле, так пусть же она превратится в поле его охоты. Еще не все зубы его вырваны! Он не даст им спокойной жизни — станет настоящим оборотнем, будет преследовать, душить, терзать до последнего вздоха.
Злоба возвращала спокойствие, в глазах главаря басмачей прояснялось. И на сей раз погоня отстала. «Значит, я еще нужен аллаху».
Через два дня, сбрив на последнем привале бороду, Кара-хан с обоими телохранителями вошел в город. На окраине душманы увидели брошенные и разбитые дома. Кара-хан злорадно ухмылялся: нет, не один он старался похоронить новую власть.
На явочной квартире богатого дуканщика им с Сулейманом быстро приготовили необходимые документы. Сулеймана советовали не брать в Пешавар — слишком приметен с одним глазом, — но Кара-хан не желал расставаться с проверенным телохранителем. Мало ли на земле кривых людей, и мало ли таких воинов ислама, как Одноглазый! Вот фотографии Кара-хана, конечно, имеются у многих офицеров ХАДа[6], но там он — заросший черно-седыми волосами горец, настоящий басмач, а в самолет сядет респектабельный горожанин, инженер по строительству оросительных систем.
Билл встретил в аэропорту. Кара-хан едва узнал его в чалме и полосатом халате. Он сильно загорел, но бороды не отпускал — желто-соломенная, она его сразу выдавала.
— Как звать тебя теперь, «коммерсант»?
— Зови просто Али, генерал. — «Коммерсант» ослепил гостя радостной улыбкой. — Куда прикажешь? Домой или в штаб? Я бы посоветовал в штаб сначала. Сегодня у нас важные гости, тебя бы надо представить им как одного из славных муджахедов — героев борьбы за свободу мусульман. Ты, наверное, сможешь сообщить о своих делах в общих чертах?
— Да. Я думал об этом в дороге.
— Отлично, генерал. А в семье твоей все живы, я предупредил через старшую служанку о твоем приезде, тебя ждут с нетерпением.
Опасаясь нового ареста и готовясь скрыться в горах, Кара-хан еще зимой отправил своих жен с детьми и служанками в Пешавар. Билл заранее купил для них отдельный дом с огороженным садом на одной из аристократических улиц и через старшую служанку опекал семью Кара-хана. Впрочем, особой нужды в этом не существовало: при деньгах в связях Кара-хана у него было достаточно сильных друзей в соседней стране. В собственной семье он сурово поддерживал устои шариата; даже вывозя каждую новую жену за границу, только в исключительных случаях показывался с нею в обществе, а появляться одной в городе без чадры и вовсе не разрешал...
Когда Али вдруг свернул с главной дороги, Кара-хан, хорошо знавший Пешавар, удивленно посмотрел на него.
— Я хочу показать тебе твоих соотечественников, генерал.
Машина долго петляла среди наскоро слепленных из самана, сделанных из деревянного и железного хлама лачуг, шатров и палаток. Плохо одетые угрюмые мужчины всех возрастов неприкаянно слонялись между жилищ, иногда собирались в кучки — там, видимо, шла игра в нарды. Медленно брели женщины в темных паранджах, голые черные дети играли в пыли камешками и костями.
— Иные из них были богатыми людьми до Апреля, — заметил Али. — Другие — просто зажиточными до Амина. Третьи... третьи не имели ничего, их уговорили или заставили бежать от безбожников и кафиров.
— Они знают, что Амина нет? — настороженно спросил Кара-хан.
— Такую весть в кармане не спрячешь, генерал. Но они знают, что Кармаль хуже Амина. Разве это не так?
— Вот где армия!
Али покосился в зеркальце на сидящего сзади одноглазого телохранителя. Что за манера у этих горских князьков непременно таскать за собой охранников с бандитскими рожами!
— Говори, Али, он — моя тень, а тень без хозяина не живет. Ему полезно слышать то, что слышит хозяин, он может иногда меня в чем-то подменять.
— Ты прав, генерал, армия здесь уже создается. Но разве твоя хуже?
— У меня, дорогой Али, нет пока и батальона под ружьем.
Только в приземистом здании, затененном акацией, фисташкой и гранатами, Али, проведя гостя в свой кабинет, спросил:
— Мы знаем, что восстания не получилось, но неужели у тебя дела действительно так плохи, генерал?
— Я оставил с Ахматиаром полсотни воинов.
— А слухи о ваших победах над войсками Кармаля? Западные газеты пишут, что в афганских горах идет большая война, что повстанцы держат в осаде города и уже хозяйничают на их улицах, что русские ввели в действие авиацию, тяжелую артиллерию и танки, что они применяют газы, напалмом и «катюшами» выжигают целые провинции. — Он кивнул на стопку газет.