«Последниемогикане»русскойгуманитарнойтрадиции(Е.В. Тар-ле, Ю. О. Оксман, Б. М. Эйхенбаум) задыхаются в атмосфере доносов, склок, проверок, бесстыдного плагиата и казенного патриотизма. На кафедрах, в научных советах, в редакциях господствуют люди другой культуры, в которой нет места ни человеческой порядочности, ни бескорыстной любви к науке, ни настоящего образования. Именно они образуют круг новой советской гуманитарной интеллигенции.
«Пять лет в Саратове, — признается Ю. Г. Оксман в письме к своему старому товарищу, — были более суровой школой для духа, чем десять лет Колымы»2.
Опальный профессор Саратовского университета, подозреваемый во вехе грехах и органами безопасности, и партийными инстанциями, изгой в среде советской научной общественности Ю. Г. Оксман был любимцем студентов: («Серьезным удовлетворением является
103
215
и признание этой [преподавательской работы — О. Л.] — прежде всего молодой студенческой аудиторией, которая так иногда горячо выражает свои чувства, что мне становится даже страшновато»)1. Из учеников и друзей постепенно складывался новый круг людей, разделявших — с поправкой на время — склад его убеждений и манеры поведения. Университетское начальство смотрело на них косо и при малейшей возможности старалось избавиться. Так историк Владимир Владимирович Пугачев в 1948 г. после защиты в Ленинграде кандидатской диссертации был распределен в Молотовский университет. Уехал он туда со своим товарищем — юристом по образованию Ильей Соломоновичем Ноем.
Они были сверстниками. Оба родились в 1923 году, приятельствовали с детских лет, учились в Саратовском университете. Илья Ной успел прослыть знаменитостью в местной университетской среде. Он окончил юридический институт за два года, обучаясь попеременно то на дневном, то на заочном отделении2. Одновременно он проходил срочную воинскую службу делопроизводителем в военно-санитарном поезде № 853. В. В. Пугачев в годы войны мирно учился в Саратовском госуниверситете. Судя по почерку, он был крайне близорук.
К двадцати пяти годам оба защитили кандидатские диссертации. И. С. Ной — по юриспруденции, В. В. Пугачев — по русской истории: «Подготовка России к Отечественной войне 1812 года». Первоначально диссертация называлась иначе: «Барклай де Толли в 1812 г.». В ней саратовский историк искал ответ на вопрос: «Может ли наша территория поглотить врага. <...> Из этого желания понять силу русского пространства и вырос мой пожизненный интерес к 1812 году»4. И проблематика, и выбор главного персонажа, и техника исполнения (В. В. Пугачев обильно цитировал «вражеские источники») — все выглядело крайне несвоевременно, едва ли не крамольно. В журнале «Большевик» Сталин опубликовал свой знаменитый «Ответ товарищу Разину», в котором авторитетно разъяснил: «Энгельс говорил как-то, что из русских полководцев периода 1812 года генерал Барклай де Толли является единственным полководцем, заслу
103
живающим внимания. Энгельс, конечно, ошибался, ибо Кутузов как полководец был, бесспорно, двумя головами выше Барклая де Толли. А ведь могут найтись в наше время люди, которые с пеною у рта будут отстаивать это ошибочное высказывание Энгельса»1. В. В. Пугачев и был одним из таких странных людей.
В 1948 г. он опубликует в Ученых записках Молотовского госуниверситета несколько разделов своей диссертации и замолкнет на долгие пять лет2. Так же поступит И. С. Ной. Впоследствии, вернувшись в Саратов, он сделает себе имя в отечественной криминологии. Яркий полемист, сторонник неортодоксальных подходов И. С. Ной предложит искать корни преступного поведения в биологической структуре личности, едва ли не на генном уровне3. Автор многочисленных монографий и учебников И. С. Ной, не скрываясь под псевдонимом, сочиняет также памфлеты, расходившиеся в рукописях в среде столичной интеллигенции. Но все это будет позднее и в другую эпоху. В г. Молотове В. В. Пугачев и И. С. Ной пишут тексты совсем иного жанра: заявления, докладные записки, объяснительные.
Работу им предоставили на вновь образованном юридическом факультете, где к 1953 г. обучалось 407 студентов: «дневников» и экстернов4. Отделения отличались по составу. Экстернат был открыт специально для ответственных работников областного управления МГБ, прокуратуры и суда. Учились в нем недолго: два-три года. После получали дипломы о высшем образовании. Для поступления, однако, необходимо было, кроме разного рода рекомендаций предъявить аттестат зрелости. Чиновные абитуриенты выправляли себе их всеми правдами и неправдами. Недоброжелатели сигнализировали в партийные органы. Обком производил проверку, устанавливал: да, факты подтвердились: заместитель прокурора области по спецделам никогда в средней школе для взрослых в г. Ленинграде не учился, «удостоверение об окончании среднего образования является подложным, законченное общее образование имеет всего