По заявлению т. Глебовой, Парины создали нездоровую атмосферу в Мединституте. Она продолжается и сейчас, т. к. Борис Парин является там заместителем директора по научной части. Обком партии — говорит т. Глебова — хорошо относится к ученым, но к некоторым из них излишне доверчив. Ведь вот профессора Пшеничнов и Райхер получили сталинских лауреатов по представлению Парина, который работал в академии наук. А сейчас препарат, изобретенный Пшеничновым и Райхером, с производства снят.
Тов. Глебова заключает свое выступление мыслью о том, что в медицинском институте, «где царствовала династия Париных», следует обстановку оздоровить и особенно — восстановить профессора Шац в правах руководителя клиники.
После того как участники собрания разошлись, т. Глебова обратилась ко мне с вопросом: не следует ли ей обо всем, о чем она тут говорила, написать в ЦК. Я спросил ее: почему же в ЦК? Она ответила, что здесь ведь все об этом знают, но ничего не предпринимают. Я посоветовал ей написать в обком партии и сказал, что в обкоме партии ни одного серьезного заявления без рассмотрения не оставляют. Тов. Глебова сказала, что напишет свое заявление в обком ВКП(б)»1.
1 Мадонов - Лященко 1.09.1947.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 13. Д. 141. Л. 84-86.
103
Все выступление директора было выдержано в духе незабываемого 1937 года: донос, обращенный в прошлое, зловещие подозрения, прямые указания на связь с контрреволюцией и фашистскими центрами, домыслы и передержки1. В нем содержалась явная угроза и в адрес местных властей, проглядевших существование шпионского гнезда в двух кварталах от здания обкома партии. Незадолго до Глебовой один из сотрудников стоматологического института уже выразил сомнение в кадровой политике молотовских партийных властей: «Американский шпион Парин в прошлом был воспитанником Молотовского университета, выдвинулся на наших глазах. Плохо то, что мы забыли, что выдвигать надо из рабочих и крестьян. Вероятно, если бы вместо Парина был выдвинут рабочий или крестьянин, то одним шпионом было бы меньше. При продвижении наших молодых кадров мы не учитываем, выходцами из какой социальной среды являются эти люди. Нередко даем хорошие характеристики лицам по происхождению чуждым, в частности, не так давно выдали хорошую характеристику Симановской для защиты диссертации». Заведующий отделом пропаганды обкома Мадонов, присутствовавший на собрании, немедленно откликнулся: «Выступление т. Баранова по вопросу о выдвижении научных работников следует отметить как неправильную ориентацию. К людям следует подходить не с точки зрения их социального происхождения, а с точки зрения их политических и деловых качеств»2.
От Глебовой, угрожавшей, напомню, письмом в ЦК, так легко нельзя было отделаться. И потому партийные власти избрали другой путь. Они, во-первых, переадресовали ее заявление в Минздрав РСФСР, попросив помочь обкому и «...выслать сюда компетентную комиссию», которая и должна была разобраться, создана ли в институте нездоровая обстановка, и в какой степени вся семья Париных
62
не заслуживает политического доверия. «Вместе с обкомом ВКП(б) она расследует конкретные факты работы профессоров-хирургов В. Н. и Б. В. Париных»1. Молотовское начальство рассчитало верно. Ведомственные интересы Минздрава были залогом того, что ревизоры ничего серьезного не обнаружат. Об унтер-офицерской вдове, которая сама себя высекла, они могли прочесть не только у Гоголя, но и у Сталина. Попадать в ее положение было и неприятно, и небезопасно.
Компетентная комиссия спустя некоторое время известила власти, что в хирургической работе Б. В. Парина никакого криминала нет: «В ранних работах профессора Б. В. Парина, выполненных им еще в студенческие годы и первый год после окончания вуза на кафедре микробиологии Пермского университета, в результате аполитичности и некритического отношения тогда автора, были допущены ошибки идеологического порядка. В своей последующей 20-ти летней врачебно-научной деятельности в области хирургии Б. В. Парин, как отмечает комиссия, ни в одной из своих 75 хирургических работ не приводил идеи расизма, антидарвинизма, антимичуринского направления, виталистических, схоластических, метафизических взглядов»2.
На партийное собрание в медицинский институт пришли члены бюро обкома, возглавляемые К. М. Хмелевским. В президиуме собрания, продолжавшегося два дня, сидели три человека: секретари обкома и директор института.
Собрание готовилось тщательно: подбирали выступающих, расставляли их в надлежащем порядке, предостерегали от опрометчивых слов. М. А. Коза публично жаловался: «Я записался четвертым, передо мной должен был выступать Парин, а директор Сумбаев предоставил мне слово третьим»3. Вопрос о том, кому, когда и за кем выступать, считался одним из важнейших в технологии партийной работы. Образцовым мастером в предварительной организации публичных собраний являлся Я. М. Свердлов. «Властность его как председателя состояла в том, что он всегда знал, к чему, к какому практическому решению нужно привести собрание: понимал, кто, почему и как будет говорить; знал хорошо закулисную сторону дела, — а всякое большое и сложное дело имеет свои кулисы, — умел своевременно