В общем, К. М. Хмелевский сделал все возможное, чтобы дело Клюевой — Роскина не переросло в дело молотовского медицинского института, к чему вольно или невольно стремились рьяные разоблачители из круга А. М. Глебовой — М. А. Козы. Но разрушение дома Париных нельзя было предотвратить. Задача областного партийного руководства заключалась в том, чтобы под его обломками не погибла медицинская профессура, в том числе — входившая в клан или находившаяся в зоне его притяжения. Уровень конфликтности в медицинской среде был настолько велик, что ослабление державших ее неформальных скреп, грозило разрывом корпоративной социальной ткани: борьбой на уничтожение между мельчайшими группиров
му говорилось на партийных пленумах: «Наши лаборатории, наши кабинеты должны быть вооружены современной аппаратурой — и нет, чтобы сделали аппаратуру и на 5 лет замолчали, у нас потребность все время в новых инструментах, в новых приборах. Создание министерства для нашей потребности разрешит эту задачу, но это будет не раньше, чем через год, а народ просит сейчас. Ник. Ив., я думаю, что наши заводы могут помочь университету, чтобы вооружить нас необходимыми приборами, не дожидаясь заказа приборостроения», — просил помощи у обкома ректор университета. Стенограмма 20-го объединенного пленума обкома и пермского горкома ВКП(б). 18 апреля 1946 г.//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 12. Д. 7. Л. 42.
1 Выступление К. М. Хмелевского. 13.09.1947//ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 15.
103
66
ками и отдельными лицами, сопровождающейся взаимными доносами, склоками, потерей необходимых области специалистов1.
Нельзя сбрасывать со счетов и житейские соображения. Для сохранения собственного здоровья хороший хирург был полезнее самого выдающегося патологоанатома. Однако для Б. В. Парина настали трудные времена. И кафедру, и клинику за ним до поры до времени сохранили, но на собраниях продолжали критиковать. Бюро обкома ВКП(б) в своем решении от 27 июля 1948 г. предписало изъять из обращения только что изданную им брошюру «Очерк научной деятельности кафедры общей хирургии Молотовского медицинского института за годы Великой Отечественной войны» под предлогом якобы содержащейся в ней саморекламы 2. Через два года Б. В. Парину объявили строгий выговор по институту: «за неудовлетворительную постановку организационной работы в клинике», «зажим критики и самокритики», «культивирование подхалимства, группировок и склок»3. В общем, новый начальник мединститута всячески старался выжить члена запятнанной фамилии из г. Молотова, в чем в конце концов и преуспел. Правда, это случилось уже при новом секретаре обкома в январе 1950 г. Приказом министра здравоохранения РСФСР Б. В. Парин «...был освобожден от заведования хирургической клиники Молотовского медицинского института как не обеспечивший работу коллектива»4. Тогда же покинул город и К. М. Хмелевский.
А в 1947 г. Москву ушел тщательно подготовленный отчет о проведенных мероприятиях. Павел Никифорович Лященко — секретарь по идеологии Молотовского обкома — был опытным аппаратным бойцом, два года подряд заведующим отделом пропаганды и агита-
1 Такая ситуация была характерна и для гуманитарной академической среды. В те годы «среди философов МГУ шла непрерывная идейная борьба доносов и амбиций не на жизнь. <...> И кремлевскому дракону, еще не издохшему, приходилось урезонивать и мирить своих граждан-философов через аппарат ЦК». Махлин В. Тоже разговор//Вопросы литературы. Май-июнь 2004. С. 16.
2 Протоколы 19-20 заседаний бюро обкома ВКП(б) 27 июля 1948 //ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 14. Д. 59. Л. 13.
3 См.: Дополнение к характеристике на члена ВКП(б) Парина Б. В. И.10.1951//Архив ПГМА.Д. 292. Т. 2. Л. 154. (Из коллекции Г. Ф. Станковской).
4 Характеристика на бывшего завед. кафедрой факультетской хирургии Молотовского медицинского института доктора медицинских наук, профессора Парина Бориса Васильевича//Архив ПГМА. Д. 292. Т. 2. Л. 155. (Из коллекции Г. Ф. Станковской)
68
ции ЦК ВКП(б)1. Он знал, что и как следует докладывать: собрание в мединституте провели. Секретари обкома участвовали. Партийцы гневно осудили: «Выражая общее мнение партсобрания по этому вопросу, профессор Сангайло А. К. сказал: "Глубокое чувство возмущения вызывают антигосударственный поступок Клюевой и Роскина, возмущение и презрение вызывает гнусное поведение шпиона Парина, продавшего свою Родину американцам". Факты низкопоклонства перед Западом выявили и разоблачили. Б. В. Парину не полностью поверили. Партийную организацию укрепили: «обком ВКП(б) рекомендовал секретарем парторганизации заместителя заведующего ор-гинструкторским отделом Обкома ВКП(б) тов. Милосердова. Партийное собрание избрало его секретарем своей парторганизации»2. Дело закрыли. Кампанию закончили. Через два года по другому поводу призвали к порядку Глебову А. М. 24 декабря 1949 г. ее уволили с должности директора института. «Настоящим прошу Вашей защиты от чудовищных нападений на меня вновь назначенного директора Бакинститута тов. Кобыльского А. Г.», — писала А. М. Глебова новому секретарю обкома Ф. М. Прассу. Новый директор, только что приступивший к работе, на партийном собрании «...просто называл меня гражданкой Глебовой и призывал партийное собрание уничтожить в институте династию Глебовой и Коза, чтобы и духу их не было на Институтской земле — и много, много других оскорблений было брошено мне тов. Кобыльским. <...> Все его действия являются несправедливой расправой со мной, поэтому я ему сказала, что сдавать дела сейчас не буду, а пойду в обком партии, и пошла к Вам, тов. Прасс, просить защиты»3. Тщетно. На заявление А. М. Глебовой наложена резолюция: