— Кто идет?
— Огоньку не найдется? — спрашивает идущий. Винтовка у него на ремне, а его забинтованная рука слегка дрожит, колда он протягивает сигару.
— Здесь нельзя курить! — резко отвечаешь ты.
Он уже рядом с тобой. Темно. Но тебе видны выгоревшие пряди волос, выбивающиеся из—под испачканного кровью берета, и потрепанная форма в болотной грязи.
Он молча смотрит на тебя и поворачивается к тебе спиной, чтобы уйти. И ты не можешь объяснить почему, но ты чувствуешь, что тебя тянет к этому человеку. И неожиданно для себя ты задерживаешь его:
— А откуда ты, старина?
— Из 339–го батальона, из Сьенфуэгоса, — отвечает он. Он говорит это только тебе, но все в грузовике слышат.
— Вы были в бою? Сражались? — кричат ему. — Сколько их? Как все было?
— Подожди, — говоришь ты, — подожди, старина. Старый милисьяно не отвечает. Он лишь смотрит на тебя, повернув к тебе свое обветренное лицо.
— Парень, у нас убили почти пятьдесят человек, — говорит он, стирая пот с морщинистого лба забинтованной рукой и с силой сжимая сигару.
— Но как же так?! Как же так?! — кричишь ты ему. — А мы?
— Стреляйте в этих чудовищ, бейте их что есть силы! — И он удаляется.
— Погоди, старина, погоди! — И ты бежишь ему вдогонку и настигаешь его. И пламя спички вспыхивает вопреки запрету…
III
Дионисио еще не вернулся. И батарея ждет своего командира. Тебе не сидится, и ты обходишь нервничающих часовых.
— Все в порядке?
— Все в порядке, командир. Когда же мы вступим в бой?
— Я этого не знаю. На войне иногда приходится долго ждать своего часа, — говоришь ты ему.
Ты направляешься к джипу. Дионисио пришел.
— Ну, что? — спрашиваешь ты его. — Уже? Пора?
— Надо ждать, — говорит он.
— Дионисио, черт побери, когда же мы будем драться?
— Когда прикажут, малыш, когда прикажут.
Но вам не приказывают. Командиры не приказывают. «Старушки с платочками должны были бы приказывать — думаешь ты. — Или милисьянос из батальонов, где полно убитых». А тем временем грузовики прибывают и прибывают, двигаясь как молчаливые муравьи, и те, кто в арьергарде, укрощают пыл тех, кто только что приехал.
IV
Альдо, наверное, сражается на берегу моря. Он уже два дня в бою, а ты два дня ждешь у сентраля. Ждать дольше становится невмоготу. Хватит. Дионисио разрешает тебе пойти в штаб и без устали спрашивать «когда?», но и там никто ничего тебе не говорит…
Кто—то дотрагивается до твоей спины.
— Слушаю, старший лейтенант! — вытягиваешься ты в струнку.
— У тебя есть джип? — спрашивает он.
— Да, но батарея…
Он не дает тебе договорить.
— Поехали! — приказывает он.
— Куда?
— В сторону моря, на линию фронта, отвезти карту. Ну, поехали! — И он почти подталкивает тебя к джипу.
Ты не сопротивляешься. И раньше, чем успеваешь задуматься, ты оказываешься на шоссе. Но ведь ты увидишь Альдо! Твой шофер смотрит на тебя с испугом.
— В баке мало бензина, — говорит он.
— Не важно, давай! — приказывает ему старший лейтенант.
Шоссе пустынно… Вот и Пальните.
— Здесь все и началось, — говоришь ты тихим голосом, потому что шоссе приобретает другой вид — появляются воронки в кюветах, следы танковых гусениц, сгоревшие деревья, кровь. «Здесь не видно мертвых, — думаешь ты. — Где же мертвые? Альдо должен быть за Плая—Ларга. Наверное, его батарее пришлось много стрелять. Почему не ввели в бой нашу батарею? Я не предупредил Дионисио…»
— Плая—Ларга, — говорит старший лейтенант. — Не останавливайся, давай, давай до Плая—Хирон.
— Бензина мало, старший лейтенант, — говоришь ты ему.
— Сколько?
— Меньше четверти бака.
— Вперед, — говорит он, — карта там крайне необходима. Поехали!
И джип мчится дальше. По встречной полосе едет санитарная машина. «Почему у нее включена сирена?» — думаешь ты. Машина приближается. Когда она проезжает мимо, шофер высовывает руку и показывает вверх.
— Что это? — спрашиваешь ты старшего лейтенанта. — Что он хочет сказать?
Но лейтенант тебя не слышит. Он высовывается из джипа, оглядывается назад и кричит:
— Самолет! Стой! Стой!
Шофер сильно тормозит и швыряет джип к правому кювету. Он выпрыгивает и бежит к изогнутым деревьям. Старший лейтенант бросается за ним. А ты не можешь. Ноги отказываются тебе повиноваться. Ты лишь открываешь дверцу и с большим трудом прячешься под джипом. Ты высовываешь голову, когда слышишь треск пулеметов самолета, и у тебя учащается дыхание. «Неужели здесь меня убьют?» — думаешь ты. И твое тело пронизывает