Тут она умолкла, видимо, сдерживая слезы, — и быстро вышла из комнаты.
— Хорошая девушка, — сказал мистер Саттертуэйт. — А случай весьма печальный. Ах, как бы мне хотелось хоть что-нибудь для нее сделать!
Он сочувствовал ей всей душой.
— Мы и делаем, что возможно, — заметил мистер Кин. — У нас есть еще, по крайней мере, полчаса, пока ремонтируется ваша машина.
Мистер Саттертуэйт в изумлении посмотрел на него.
— Думаете, мы вот так поговорим-поговорим, да и докопаемся до истины? Разве так бывает?
— Вы немало повидали на своем веку, — мрачно изрек мистер Кин. — Гораздо больше многих.
— Да, только жизнь прошла мимо меня, — с горечью отозвался мистер Саттертуэйт.
— Но это обострило ваше зрение. Вы многое видите там, где другие слепы.
— Что ж, это правда, — согласился мистер Саттертуэйт. — Я умею смотреть и видеть!
Он оживился — горечи словно не бывало.
— Я понимаю так, — продолжал он через несколько секунд. — Чтобы добраться до причины, нужно обратиться к следствию.
— Вполне разумно, — одобрительно кивнул мистер Кин.
— Следствие в нашем случае состоит в том, что мисс Лекуто, то бишь миссис Харуэлл, оказывается как бы жена и в то же время не жена. Несмотря на отсутствие мужа она несвободна и выйти замуж во второй раз уже не может. А Ричард Харуэлл при ближайшем рассмотрении оказывается фигурой довольно зловещей: человек ниоткуда, чье прошлое покрыто мраком.
— Согласен, — сказал мистер Кин. — Вы видите то, что видят все, что просто невозможно не увидеть: все крутится вокруг капитана Харуэлла, личности явно подозрительной.
Мистер Саттертуэйт взглянул на собеседника с некоторым недоумением: последняя его реплика как будто представляла происшедшее в несколько ином свете.
— Итак, — продолжал он, — мы рассмотрели следствия или, если угодно, результат случившегося. Теперь можно перейти…
Но мистер Кин прервал его:
— Вы не остановились на сугубо материальном аспекте проблемы.
— Вы правы, — помедлив, согласился мистер Саттертуэйт. — О нем тоже нужно сказать, хотя бы в общих чертах. В таком случае отметим, что в результате всего этого миссис Харуэлл оказалась как бы соломенной вдовой; и не вольна уже вступать в брак; мистер Сайрес Бредбери получил возможность приобрести Эшли-Грейндж со всем содержимым за шестьдесят, кажется, тысяч фунтов; и, наконец, некий господин из Эссекса смог воспользоваться услугами садовника Джона Матиаса. К слову, это вовсе не означает, что исчезновение капитана Харуэлла было подстроено усилиями эссекского господина или же мистера Сайреса Бредбери.
— Иронизируете, — усмехнулся мистер Кин.
Мистер Саттертуэйт подозрительно взглянул на него.
— Но вы же не станете спорить…
— Нет-нет, разумеется, не стану, — заверил его мистер Кин. — Это было бы глупо. Итак, что дальше?
— Попробуем на некоторое время вернуться к тому роковому дню. Представим, что все это случилось, скажем, сегодня утром…
— О нет, — улыбаясь, перебил мистер Кин. — Если уж воображать, что нам подвластно само время, то лучше будет направить его течение еще дальше. Положим, исчезновение капитана Харуэлла произошло сто лет назад и что мы с вами оглядываемся на минувшее из две тысячи двадцать пятого года.
— Странный вы человек, — удивленно произнес мистер Саттертуэйт. — В прошлое верите, а в настоящее нет. Почему?
— Недавно вы употребили одно замечательное слово — атмосфера. Так вот, в настоящем атмосфера не ощущается.
— Что ж, может, и так, — задумчиво проговорил мистер Саттертуэйт. — Да, пожалуй, так оно и есть. Настоящее, как правило, воспринимается слишком конкретно.
— Хорошо сказано, — сказал мистер Кин. Мистер Саттертуэйт кокетливо раскланялся:
— Вы мне льстите.
— Окинем же взором из будущего весь год, но не текущий — это, пожалуй, было бы пока сложновато — а, скажем, прошлый, — продолжал мистер Кин. — Как бы вы, с вашим умением найти точное слово, определили прошлый год?
Мистер Саттертуэйт на некоторое время задумался: все-таки он дорожил своей репутацией.
— Если девятнадцатый век был наречен впоследствии веком мушек и пудры, сказал он, — то, думаю, тысяча девятьсот двадцать четвертый справедливо было бы назвать годом кроссвордов и воров-домушников.
— Неплохо, — одобрил мистер Кин. — Но вы, вероятно, имеете в виду Англию, а не всю Европу?
— Насчет кроссвордов я, честно говоря, не в курсе, — отвечал мистер Саттертуэйт, — но вот домушники неплохо потрудились и на континенте. Помните серию знаменитых краж из французских шато?[3] Вор-одиночка со всем этим ни за что бы не справился. Чтобы попасть внутрь, преступникам приходилось выполнять головокружительные трюки. Поговаривали, что тут орудовала целая труппа акробатов — мать, сын и дочь Клондини. Кстати, однажды я видел их на сцене — поразительное зрелище! Потом они загадочным образом куда-то исчезли… Однако мы удалились от предмета нашего разговора.