-- А я?
-- А вы пока подождите. Вас пговедут, - и Владимир Ильич дернул за веревочку за портьерой. Появились двое чекистов, тут же вставших навытяжку.
-- Пговодите товагища Петьку на отдых! - сказал Владимир Ильич. - И Феликса мне сюда, и вот еще - попгосите его пгинести папигос - а то я забыл сегодня зайти в туалет, выловить окугки...
Пока Петька отсиживался в одиночке на Лубянке, в Кремле проходил совет.
-- Побеседовал я сегодня, знаете ли, с товагищем Петькой... М-да, батенька, очень интегесный был газговог... Не заслать ли нам его в Гегманию нашим агентом?
-- Хм... А зачем, Владимир Ильич, вы же сами нам все рассказываете, что же более?
-- Гм. Ну, знаете, Феликс Эндмундович, я же, пгаво, не вечный... Хогошо я пока... Гм... Ну да. В общем, вот вам мой завет: выучите этого охламона, отпгавьте его в Гагвагд или Оксфогд, но чтобы лет через десять-пятнадцать у нас был отличный агент в Гегмании... Попомните мои слова, нам еще понадобится свой человек в этой пготивененькой местности! Вот так-то, батенька... Ну, не забудьте пго товагища Исаева - он, конечно, молод еще, зелен, но уже пога что-то делать...
-- А почему именно его, Владимир Ильич? Есть же много других и талантливых и из рабочих...
-- А, не знаю... Чутье, батенька. Ну, что вы уставились, завет есть завет... Ленин я или не Ленин?
-- Хоть Олин, - произнес Дзержинский вполголоса раздраженно.
Владимир Ильич сделал вид, что не расслышал.
-- Ну, вы поняли меня... Я пгослежу! Чтобы через неделю, максимум - две он уже учился в Гагвагде!
-- Будет исполнено, Владимир Ильич...
-- И еще, товагищ Дзегжинский, это вы, я думаю, бгосаете окугки в унитаз?
-- Гм... Виноват, Владимир Ильич, я... Выговор себе объявить?
-- Да нет, не стоит... Батенька, вы бы бгосали их хоть гядом - это же чегт знает что, как тгудно высушивать, а потом еще гаскугивать...
. . .Прошло пятнадцать лет.
В кресле под портретом самого себя на том самом месте, где проходила описанная несколько выше беседа Владимира Ильича с Дзержинским, сидел товарищ Берия и с интересом вчитывался в личное дело товарища Петра Иваныча Исаева.
Сам товарищ Исаев сидел напротив в кресле пониже и чистил ногти расческой.
-- Как вам Оксфорд, товарищ Петька?
-- Недурно, - сказал Петька. - Бабы классные. Милордихи называются. И графихи.
Председатель НКВД опустил дело и посмотрел на Петьку с интересом поверх очков.
-- Бабы? Вах-вах-вах... А тут - работы!..
И он продожил чтение.
-- Когда же предполагаете заброску в Германию? - спросил Берия, дочитав дело.
-- Хоть завтра, - сказал Исаев, кладя расческу во внутренний карман. - Тут у вас скучища страшная...
-- Вах-вах-вах, как нехорошо говорите, товарищ Исаев! Родина, все-таки... Если бы вы не были так нужны Родине, между нами говоря, я бы вас давно репрессировал, но раз так... Ну хорошо, пусть это будет следующее воскресенье. Да?
-- Пусть будет.
-- Ну, вот и договорились... Марок вам нарисуют, парашют сошьют... Сколько вы сделали прыжков с парашютом?
-- Один.
-- Ва-ах! Что же так?
-- Да по пьянке... Одна милордиха спросила: А что, Петька, сиганешь с башни? А я - ща, скатерть тока возьму, и сигану!
-- И да вот что, товарищ Петька, негоже нам как-то отправлять вас в самую Германию с таким-то именем...
-- А че ты привязываисся?
-- Э, нэ-э-э, товарищ Петька, зовут вас там ихнее Германское пиво пить, и говорят... Герр Петька, идите пиво пить!
-- Издевательство какое...
-- Вот-вот... Плохо ведь?
-- Да уж... Погано...
-- Ну и как же прикажете вас теперь называть?
-- Как?.. Ну, пусть Максим Максимыч.
-- Вах! В честь кого же это?
-- Не кого, а чего...
-- Ну и?
-- Пулемет был у нас такой в дивизии...
-- А! Ну пускай... Остается только фамилию выбрать... Я предлагаю простую немецкую фамилию - Штирлиц.
-- Эт-то еще почему?
-- Ну, во-первых, звучит... А во-вторых, мне еще приходят в голову Карл Маркс, Фридрих Энгельс - ну, это не пойдет... А Геббельс, Гимлер, - это пошло.
-- Да уж, пошло, - согласился переименованный Петька, теперь уже Штирлиц. - И что же, Максим Максимыч Штирлиц? Заучивать или передумаем?
-- Нэ-э-э, не пойдет...
-- Почему ж не пойдет?
-- Ну а представьте, зовут вас обедать... И говорят, герр Макси... Тьфу! Вот что, пусть будет Макс.
-- Макс Максович?
-- Нэ-э-э... Тоже пошло... Штирлиц...
-- Пусть Фон Штирлиц, - поправил Петька. - Больно уж красиво...
-- Ну ладно, графство мы вам достанем... Ну, пусть будет... Пусть будет...
-- Фон Штирлиц Макс... Макс...
-- Отто! - предложила стенографирующая секретарша.
-- Почему?!
-- Был у моей подруги немецкий кобель по кличке Отто...
-- Я тебе дам кобель!.. Ш-шалава...
-- Ой, Лаврентий Палыч, он дерется! Я говорю, собачка у нее такая была - Отто... Очень, извините конечно, товарищ Исаев, на вас похожая...
-- Ну ладно, устами дуры глаголит истина, - сказал Лаврентий Палыч. - Пусть будет Фон Штирлиц Макс Отто...
-- Заучивать? - спросил Петька.
-- Заучивайте, - разрешил Берия. - В субботу ночью - самолет... Так что вах. Цель твоей миссии вам потом расска... Ну, в смысле, придумают. А пока - отдыхайте! Не хотите ли по моим девочкам прогуляться?
-- Нет, спасибо, только трипака мне не хватало...
-- Ва-ах, зачем так обижайшь!
. . .Под мерный гул моторов самолета, летящего на высоте три тысячи метров над уровнем моря Петька Исаев, он же Максим Максымыч Исаев, он же Макс Отто фон Штирлиц, вспоминал все эпизоды своей прошедшей на данный момент жизни - родное село в Рязанской губернии, голых баб в заплесневевшем пруду, Василия Иваныча, Анку (вспомнив Анку, Штирлиц вздохнул и, бросив недокуренный бычок на пол, растоптал его и закурил новую "Беломорину").
"Как там они теперь без меня?" - подумал Штирлиц. - "Ну, может когда-нить свидимся".
Он отцепился от парашюта и подобрался к кабине пилота.
-- Долго еще? - спросил он, силясь перекричать шум моторов.
-- А я почем знаю? Где прыгнешь...
-- Я где мы щас?
-- Вена!
-- Какая вена?
-- Да не та вена, австрийская!
-- А-а-а! Ну, тады на северо-запад давай... О-о-ой, не так резко! Ну, как будет так где-нибудь Берлин или что в этом роде, свистнешь...
"Где ж это такое - Вена?" - задумался Штирлиц. - "Мадрит - знаю, Оксфорд - знаю, Париж знаю... А Вена..."
Он почувствовал себя так, как будто его сильно надули.
"Послали черт знает куда", - подумал Штирлиц раздраженно.
Кончилась очередная "Беломорина". Штирлиц вздохнул и пересчитал содержимое пачки - оставалась ровно одна сигарета, и русский разведчик решил растянуть удовольствие.
Полчаса он доставал сигарету из пачки, еще час раскуривал, и...
-- А я уже свистю! - сказал пилот, просунув голову в салон.
Штирлиц загасил "Беломорину" о рукав маскхалата.
-- Что, уже Берлин?
-- Ну да!
-- Ну, пошел я, тогда... Передавай привет нашим, и...
Штирлиц открыл дверь и прослезился.
От ветра, который в нее подул.
"Черт, сдует так куда-нить?" - подумал Штирлиц озабоченно.
-- Эй, слышь! - позвал он пилота.
-- Чего?
-- Парашют когда открывать - щас или потом?
-- М-м-м-м... Потом, по-моему!
-- А как?
-- Там колечко такое есть, его надо...
-- Это?
-- Вроде!
-- Ну спасибо... Пошел я!
-- Давай!
Штирлиц зажмурился, чтобы уберечь глаза от ветра, и шагнул в темную пустоту...