— Полторы декады? — низкий голос правителя Мортуэлиа резко взвинчивается вверх как минимум на октаву. — Мы в осаде уже несколько декад, еды едва ли хватит на декаду!
— Мой господин, я понимаю, ваше негодование и беспокойство, — в тихом голосе советника звучит обреченная терпеливость, призванная утихомирить зарождающийся ураган возмущения и бешенства Тэнэбре. — Поэтому уже сократил насколько возможно время приготовления зелья, но дальнейшее сокращение не представляется возможным, если мы хотим получить эффект, указанный в гримуаре Калма.
В тусклом холодном свете своего кабинета Рипэр стоит, опираясь о край стола. Он складывает руки на груди, всячески давая понять, что пока проявляет терпение, а запугивать его и давить бесполезно. В вопросах, касающихся магии, он въедлив, беспринципен и категоричен, как, впрочем, и во многом другом. Он никогда не решает ничего сгоряча. Природа наделила его недюжиным умом, поэтому советник всегда тщательно рассматривает ситуацию с разных сторон, взвешивает все “за” и “против”, просчитывает возможные последствия, и только после принимает решение и высказывает свое мнение. Переубедить его почти невозможно, это и явилось причиной, почему именно он теперь первый советник властителя Мортуэлиа, а не кто-либо другой.
Тэнэбре, чувствуя, что еще одно слово возмущения — и маг ни смотря на все регалии и церемонии вышвырнет его за дверь, решает опустить пики своего гнева и недовольства. Не время сейчас ссориться с человеком, который поможет выиграть войну. И далеко не одну.
— От меня нужна какая-нибудь помощь? Все ли у тебя есть в запасе?
— В день приготовления зелья понадобится кровь младенца не старше трех декад и слезы девственницы, — даже почувствовав, что правитель сменил гнев на милость, Рипэр не расслабляется, держась твердо и высокомерно.
— Хорошо, — повелитель земель Мортуэлиа замолкает и, глядя прямо в глаза собеседнику, протягивают ему свою полную, обвитую перстнями и браслетами руку, тем самым оставляя за собой последнее слово, указывая, кто из них кто в этой очередной своеобразной схватке. — Передашь через Мерула. Он позаботится о младенце и приведет тебе Леонору.
Глухой скрежет удара и визгливый перезвон бьющегося стекла нарушают воцарившееся молчание.
— Кто там? — так и не дождавшись церемониального поцелуя, вновь возмущенно повышая голос восклицает повелитель. Развернувшись, он толкает дверь в соседнюю залу.
— Мортис!
— Да, он, — Рипэр двумя большими шагами подходит к двери и с силой закрывает ее прямо перед повелителем. — Приводит в порядок лабораторию.
— Мне не нравится, что он крутится постоянно возле тебя, — Тэнэбре отступает в центр кабинета. — Этот мальчишка крайне подозрителен. Не доверяй ему.
— И в вашем мнении нет ничего нового, — отзывается советник, все еще оставаясь рядом с дверью.
— Да, я был против его ученичества с самого начала! И за три зимы, что минули с того момента, ничего не изменилось.
— О, силы темные, Тэнэбре, — маг раздраженно вскидывает вверх руки, и язвительно продолжает:
— Не заводи свою песнь по новой!
— Да что не заводи! — повелитель больше не сдерживается. — Ты за совпадение считаешь, что моя армия, ты понимаешь это, Рипэр? Моя армия, о которой слагались легенды! Моя армия не выиграла ни одного сражения с эйдэситцами. И теперь мы в осаде! А рядом со мной возится и роет какая-то крыса, не иначе! И кто это, на кого мне думать? Только на этого белобрысого подхалима, пришедшего к тебе из земель Онгхуса.
— Успокойтесь, мой господин — маг немного склоняет голову, напряженно трет пальцами глаза. — Наши поражения начались гораздо позже его прихода ко мне. И ваши подозрения в первую очередь бьют по мне.
— Не неси чепухи! — в бешенстве перебивает его повелитель.
— То же касается и вас, мой господин.
— Не зарывайся, Рипэр! — вскидывается Тэнэбре, его ладони сжимаются в кулаки, а в глазах разгорается безумие гнева. — Я еще повелитель земель Мортуэлиа!
— Тогда, думаю, самое время вам вернуться к выполнению вашего священного долга, а мне — продолжить свою низменную работу на ваше благо, мой повелитель.
Властитель Мортуэлиа еще несколько мгновений прожигает взглядом своего советника, ища в его лице ту иронию, что прозвучала в словах. Маг остается абсолютно серьезным и безучастным, и Тэнэбре молча разворачивается, взмахивая полами своей сизой мантии, и устремляется на выход. Уже в дверях он останавливается и, не оборачиваясь, выплевывает: