— Прости меня. из-за меня твоя жизнь — сплошная политика и обман, но я не смог от тебя отказаться и отдать тебя родственникам, чтобы ты смог жить в безопасности. Прости меня, но без тебя я не смог бы жить. Я — эгоист. Прости меня.
— Папа. я люблю тебя и не представляю себе жизнь ни с кем, кроме тебя. — тихо произнес Люк.
— Жизнь без опасностей, тревог и волнений. я бы хотел дать тебе ее, но я был слишком эгоистичен. Я не смог от тебя отказаться.
— Жизнь со знанием того, что не нужен родному отцу? Лучше то, что есть!
— Спасибо, сын. — Вейдер уткнулся сыну в плечо.
Тот погладил его по спине.
***
Теперь Люк сидел в одной из башен Императорского Дворца, на любимом месте и молча созерцал Город, что лежал внизу. В руках у него была распечатанная на филмпласте голография матери. Почему-то он больше любил распечатанную версию, чем смотреть на голографию. Можно прикоснуться, провести пальцем по мягкой линии лица. Если Кеноби жив, а на момент смерти матери он был там, то как он выжил? Если Император прибыл сразу же, чтобы успеть спасти Люка, то разминуться они могли только в том случае, если бы дуэль закончилась моментально с момента смерти, но по словам отца, по его рассказу, прошло не менее минут десяти схватки. Тогда как? На Мустафаре жарко, да еще токсины в воздухе, тело начинает разлагаться если не сразу, то довольно быстро. Спасти ребенка даже в стерильных условиях проблематично, но как тогда Император не застал Кеноби?
Ответы на эти вопросы могли быть только у него.
***
Варла сидела в кресле перед зеркалом и укладывала локоны в аккуратную прическу, поглядывая на отражение мужа, сидящего сзади.
— Надеюсь, Бри не заметит моего отсутствия. Я попросила устроить мне встречу с представителем Мон Каламари, а еще — ты поедешь со мной. По крайней мере, там тебе больше доверяют, чем Принцессе Империи.
Оби Ван кивнул, смотря на то, как отливают золотом ее волосы. Все же с распущенными волосами ей было куда лучше.
— Не представляю себе Вейдера, ухаживающего за Люком. Я тогда думал, что его просто убили, и я подвел Люка, Анакина, Падме.
Варла с улыбкой посмотрела на его отражение.
— Когда я только приехала, Люк попал в больницу с аппендицитом, Вейдер развернул свой корабль, наплевав на миссию по поиску повстанцев, отправился обратно на Корускант.
***
По корускантскому времени на «Обвинителе» была глубокая ночь. Cон Вейдера прервал звонок голокомма.
— Да?
— Милорд. — это был ординарец, он был бледнее обычного. — Ваш сын. в больнице.
Вейдера аж подбросило. В голове ходуном ходили самые страшные мысли. От «поранился» до «покушение», и что его сын при смерти.
— Как? — голосовой модулятор почти не выдавал эмоций.
— У него ночью случился приступ аппендицита.
Вейдер перевел дух. Не смертельно.
— Сейчас каково его состояние? — сейчас он уже вполне мог мыслить здраво. И разворачивать «Обвинитель» уже не собирался.
— К сожалению, у него развился перитонит. он в реанимации. врачи делают все возможное.
— Что?! — в голове проносились непонятные фразы. Врачи, которые вытащили полуобгорелый труп, не могут вытащить мальчика. — Где Император?
— Он в секторе Слуисс. На раунде дипломатических переговоров, сэр.
«Дальше чем я. Но все равно.»
— Найдите кого-нибудь из инквизиторов и немедленно соедините меня с ним.
— Да, сэр, — адъютант начал звонить.
Вейдер в это время связался с капитаном корабля и приказал начать подготовку к прыжку на Корускант. Снова позвонил адъютант. Врачи оценивали состояние Люка, как крайне тяжелое, и взяли его на чистку ещё раз.
— Инквизитор с ними?
— Да, милорд.
— Позовите его. Хотя нет, передайте, что если с Люком что-нибудь случится, то ему лучше самому вырыть себе могилу.
— Да, милорд.
— Я буду через шесть часов, — ответил Вейдер, сверив данные, присланные капитаном.
Вейдер отключился и сел медитировать пытаясь достучаться до Люка через Силу. Сын был жив, но очень слаб. под лекарствами. Вейдер поддерживал с ним связь, чувствуя, что инквизитор подпитывал Люка.
«Папа.» — Люк реагировал медленно.
«Люк, солнышко. я скоро прибуду. Все будет хорошо. Ясно?» - и как только у его сына получалось влипать во все сразу неприятности?
«Папа. прости.»
«Люк. ты что?»
Вейдера трясло, в его видениях это были последние слова Падме. Нееет! С сыном все будет в порядке. рядом с ним врачи, инквизитор, у него будет все в порядке.
«Я. мне страшно. Я. не такой храбрый, как ты. прости меня, папа.»