— Зря стараешься, мальчик. тут только мои люди.
— Не люди, предатели, — поправил Люк.
— Лишь словоблюдие, — парировал Таркин. — В истории останутся победители.
— Историю напишут выжившие.
— И точно не ты, мальчик. Не знаю, почему ты нужен им живым, но я с удовольствием приму участие в твоей показательной казни.
Люк молча отвернулся от Таркина, смотря через обзорный экран на простирающийся космос. Значит, не сам Таркин стоит за всем этим, есть кто-то над ним. И этот кто-то достаточно влиятельный, чтобы амбициозный бывший гранд-мофф Империи пошел на предательство. Тот, кто дал неоспоримые гарантии. Люк как угодно мог называть Таркина, но он осторожный и умный, как на поле боя, так и в политике. Хотя, бывали случаи, когда его нетерпимость к взглядам, отличающимся от его собственных, играла злую шутку, но он показывал это только тогда, когда знал — за ним стоят превосходящие противника силы. Значит, все же аргументы в пользу переворота были крепче коруска. Чем же этот «некто» его зацепил?
***
Принцесса прикрыла глаза, откинувшись в ложементе. Рыдать в комплекте для выживания имперского пилота она при всем желании не могла, поэтому сдерживала слезы, сжав кулаки. «Потом. Все потом. Главное — планы станции и Вейдер». Что с ней сделает главнокомандующий, узнав о том, какой ценой она вылезла, не хотелось думать. Надеялась, что он отличается от царьков прошлого, которые убивали гонцов с плохими новостями. «В гневе начал он чудесить и гонца велел повесить» — не к месту вспомнилась цитата из классики. Панель сканирования разрядилась свистящей трелью. «Ну вот и все,» — мелькнула крамольная мысль, и Лея, стряхнув с себя остатки дремы, оправилась и в ожидании глянула на сенсоры.
А через несколько секунд в реальное пространство вышли имперские корабли.
Она позволила подтянуть свой корабль в ангар, где уже стоял Вейдер. Внешне он был спокоен, хотя Сила выдавала явные переживания. Откинув фонарь кабины, Лея сняла остоситхевшую систему жизнеобеспечения и с выдохом посмотрела на Вейдера:
— Доброго времени суток, милорд.
Слезть ей помог какой-то имперский офицер.
— Откуда у вас экстренный код моего сына?
— Он мне его отдал, — Лея выдохнула, посмотрев на свои руки, все еще нервно сжимавшие карты-ключи и кристалл с данными. — Милорд. Таркин убил генерала Додонну и захватил Звезду Смерти.
Лея почувствовала, что сознание Вейдера приняло информацию к сведению, но на внешней периферии был лишь один вопрос: что с Люком. И, кажется, ей нужно рассказать все с самого начала.
Лея чуть приподняла голову, глубоко вздыхая, но не отрывая взгляда от Вейдера:
— Люк, — как же ей оказалось просто называть его по имени. Не помощник сенатора, ни мистер Ларсен. А просто Люк. Да и сам парень своим поведением явно способствовал такому. — Он прилетел на Алдераан, — вот уж кого искал Люк, она говорить не собиралась даже под пытками. — Потом мы на моем корабле отправились на Мон Каламари.
— Почему?
— Он хотел понять причину атаки их кораблей на Миротворца, — она отвела взгляд, но Вейдер сделал шаг вперед, рукой возвращая голову в предыдущее положение, чтобы видеть ее глаза.
— Вы недоговариваете.
— Я и не знала, что отец был знаком с матерью Люка.
— Был, — даже сквозь щиты, Лея почувствовала волну боли. Она-то наивная раньше считала, что Вейдер не способен испытывать эмоции. Но, видимо, плохо смотрела или, скорее, не туда.
— И он был, — она сглотнула, несмотря на ощущающиеся искусственными пальцы, затянутые в черную перчатку, взгляд отвела, тихо проговорив. — Он был там, когда она умерла. Люк просто хотел знать правду.
Лея и не думала, что протезы могут дрожать. Но он дрожал. Незаметно, почти на грани чувствительности, но рука главнокомандующего подрагивала.
— Мы долетели до Каламари, где узнали, что несколько лет назад Таркин устроил орбитальную бомбардировку одного из их плавучих городов.
— ЧТО?!
— Это правда. И каламари винили во всем Империю. Но Люк смог доказать, что ни вы, ни Император к этому не имели отношение. Люк нашел отчет Таркина, где он говорит, что пригрозил и они стали тише воды, ниже травы.
Вейдер кивнул:
— Я помню этот рапорт, — хотя бы потому что он пришел, когда Люк отлеживался после операции и пытался пережить вливание ему боты.