Впереди идет бой, и, судя по непрерывной канонаде, довольно напряженный. Прислушиваюсь, затем одергиваю гимнастерку и подхожу к незнакомому генералу. Представляюсь.
— Что ж, давайте, полковник, знакомиться, — генерал протягивает руку, — Пушкин, заместитель командующего фронтом по танковым войскам.
Рукопожатие крепкое, энергичное. Почему-то этот маленький штрих нравится мне. Я ничего не знаю о Пушкине и вижу его впервые, но то, что встретил в нескольких километрах от места боя, и то, что он сам вот тут под разрывами мин и снарядов провожает бригады в атаку и спокоен, несколько рассеивает то дурное настроение, которое не покидало меня с момента получения приказа о переправе через Дон.
Попадаются люди, которые вдруг и непроизвольно вызывают к себе симпатию и, больше того, доверие. Не по должности и званию, а просто потому, что есть в них нечто такое, идущее от самого сердца, что каким-то образом действует и на твое сердце. Это чувство невозможно передать словами, и ты сам вначале не задумываешься над его причинами и не отдаешь себе отчета в ответной душевной реакции, но оно есть и, раз войдя в тебя, остается навсегда.
Это первое, неясное еще самому ощущение не обмануло меня. Со временем, чем больше я слышал о Е. Г. Пушкине и узнавал его, оно укреплялось, и, когда через полтора года генерал погиб, а погиб он в бою, смерть его была для меня равносильна кончине самого близкого человека.
Случилось так, что, отвечая на рукопожатие Е. Г. Пушкина, я невольно улыбнулся. То ли генерал знал свое влияние на людей, то ли вообще был приветливым человеком, только в ответ он тоже улыбается и говорит:
— Рад знакомству, полковник.
Затем шуршит картой, разворачивая. Но вдруг брови его ползут вверх, а на лбу ложатся две резкие короткие морщинки.
— Мирон? — удивленно произносит Пушкин и шагает навстречу Николаеву, раскрывая объятья.
Они сходятся, обнимаются, похлопывают друг друга по плечам и спине.
— Вот, черт, где довелось встретиться! — Генерал, не скрывая радости, трясет Николаева за плечи.
— Сколько лет не виделись, Ефим Григорьевич! — восклицает наш комиссар. — Да я уж и не чаял…
— У нас говорили, что ты в Крыму воевал, — перебивает Пушкин, — а финал-то известен. Боялся, что пропадешь там. Ну-ну, рад, что живой и что снова вместе. Значит, у него комиссаришь? — и кивнул в мою сторону.
— Да, в пятьдесят пятой танковой.
Разложив карту на земле, генерал жестом приглашает нас сесть и откровенно заявляет:
— Обстановка, други мои, прямо скажем, неважная. И задача бригаде предстоит нелегкая. Ожидать, когда переправятся все ваши подразделения, времени нет. Поэтому вводите их в бой частями. Батальон переправится, и в наступление. Ваш участок правее бригады Лебедева. — Генерал склоняется к карте и указывает место. — Совместно овладеваете «Полевым станом», — карандаш движется по карте, — а после того как Лебедев выбьет фашистов с фермы совхоза номер два, вы вместе поворачиваете на север и наступаете в направлении села Ложки. Селом надо овладеть быстро. Затем закрепляетесь на его северной окраине, подтягиваете остальные подразделения и ждете нового приказа. Вот пока и все. Вопросы есть?
— Как с артиллерийской поддержкой? — осведомляется Николаев.
— Плохо. А точнее — не будет. Ни артиллерийской, ни авиационной. Рассчитывайте только на себя, на свои танки. И правого соседа у вас нет. У противника же, это учтите, и артиллерии и авиации хватает. Ну, желаю успеха.
Пушкин поднимается, давая понять, что разговор окончен, время истекло и нужно действовать.
Ковырнув, я направляюсь к своему танку. Николаев остается. Когда я уже собираюсь захлопнуть крышку люка, комиссар вскакивает на гусеницу:
— Генерал велел передать тебе, что точными сведениями о противнике мы не располагаем, так что на рожон не лезь. Пусти вперед разведку и вообще береги людей и технику.
— Ладно. А ты откуда его знаешь?
— Служили и воевали вместе. Боевой генерал.
— Сам вижу. Героя так просто не дают…
Выбравшись из оврага, я ненадолго задерживаюсь, чтобы осмотреться. Впереди широкое ровное поле. На нем кое-где виднеются редкие островки кустарника, а левее — небольшая роща. Возле нее проселочная дорога. На втором километре, перевалив гребень, дорога, судя по карте, поворачивает прямо на север. Оттуда доносятся разрывы, и туда — это видно по следам — прошли танки Лебедева. Там идет бой.
Велев Довголюку рассредоточить машины в кустарнике, я вызываю офицера связи лейтенанта А. А. Симонова.