Максим Богданович поступает в Нижегородскую гимназию. Однако к этому времени он уже был начитанным и сведущим в началах науки мальчиком. "я показывал вам его библиотеку. В ней есть всё существенное, что появляется в литературе всего мира. Мы с детства проходили эту мировую школу... Разумеется, главное внимание обращалось на славянские литературы" -- пишет он в письме другу. Но важнее, что его самого, и братьев и сестер воспитанием и чтением руководил сам отец.
Главным принципом отбора книг было исключить из чтения специальную литературу для детей. Они воспитывались сразу на взрослой серьезной литературе, но подобранной для детского уровня понимания.
"На первых порах (три-четыре года)", -- пишет отец Богдановича, -- "читал я сам. Первой книжкой для детей, были "Детские сказки" Афанасьева, затем белорусские сказки моих записей, затем русские былины, "Слово о полку Игореве" в подлиннике и переводе Майкова, былины и песни сербские и болгарские, "Эдда", "Песнь о Нибелунгах", "Песнь о Роланде", романсы о Сиде, "Рустэм и Зораб", "Наль и Дамаянти", "Илиада" в отрывках и "Одиссея", поход аргонавтов, отрывки "Энеиды", Феокрит, отрывки из трагиков, Бокач, Ариосто, Дант, Тассо, Сервантес, Дефо, Мильтон , Мицкевич, а из русских Пушкин, Гоголь, Тургенев ("записки охотника"), Глеб Успенский, Короленко в их художественно-этнографических произведениях".
Перед самой гимназией изучались науки.
Учебником был преимущественно "Детский мир" Ушинского, по восполняемый другими книгами. География с художественно описанными путешествиями и отрывками из географических хрестоматий; история - Петрушевский, отрывки из летописей и памятников древней письменности, отрывки из исторических романов и повестей ("Князь Серебряный" [А. К. Толстого], "Тарас Бульба" [Н. В. Гоголя], "Капитанская дочка" [А. С. Пушкина] и пр.). "Всеобщая история" по Лависсу (из серии "Начатый", перевод и издание Кончаловского). Зоология по Полю Бэру: "Первые уроки зоологии", другие пауки по серии первоначальных учебников перевода Антоновича""
11 лет. Николай Алексеевич Некрасов учится в Ярославской гимназии, и учится плохо. Но не потому что не способен, а потому что слишком способен. Он пишет сатирические стихи на приятелей, преподавателей, которые пользуются большой популярностью у тех и у других, но другими же и порицаются. Вот так: во Франции поэты становятся благодаря, в России вопреки. И там и там есть замечательная поэзия, но эти благодрая и вопреки делают эти поэтические традиции так несхожими между собой.
12 лет. Ламартин, будущий охранитель порядка и порядочный реакционер бежит и пансиона и водворятется туда с помощью жандармов.
Рембо кончает 6 класс гимназии, и, перепрыгивая 5, поступает сразу в 4-й (во образовательной Франции ведется обратный отсчет). Кто после этого будет утверждать, что поэты -- это всегда троечники. Кстати, в естественных науках Рембо преуспевал не хуже, чем в гуманитарных.
13 лет. Байрон поступает в закрытую аристократическую школу (Харроу, если вам интересно) и именно там начинает писать стихи. Во многом из-за природного недуга -- хромоты. Склонный к забавам и проказам, он вынужден был часами оставаться в одиночестве, и постоянно читал. Сохранился могильный камень на кладбище Харроу, где он якобы любил читать и думать, и даже нацарапанное им стихотворение (на могильном камне что ли? но так я вычитил):
Пусть имя лишь мое отметят на могиле! Когда ж оно не может прах мой честью увенчать,- Я не хочу, чтобы мои дела затмила Иная слава... Имя привлекать Должно людей туда, где будет прах мой скрыт: Забудет имя мир,- пусть будет прах забыт!
14 лет. Георге поступает в гимназию. Там он переводит для изучения норвежского и итальянского языков ихних поэтов, и сам пишет стихи, но не немецком, а на латинском и греческом.
Воспитанию поэта очень способствует школьное образование, каковой момент часто упускается из виду. В Ярославской гимназии, где учился Богданович, начинает преподавать латинский язык Белоусов "Это был холостяк, типичный гуманист, несколько напоминающий излюбленных героев Анатоля Франса, вроде аббата Куаньяра, великолепный знаток греческого и латинского языков и классической древности; он также превосходно знал новые европейские языки. К Максиму он относился с большой симпатией. И Максим очень часто его посещал. Беседы этого высокообразованного человека по вопросам литературы и искусства несомненно имели благотворное влияние на развитие Максимова вкуса и художественного чутья. Он же руководил занятиями Максима при изучении последним языков греческого, итальянского и французского, которыми Максим занимался не только в гимназическое время, но и позже".
Лермонтов поступает в пансион при МГУ. В пансионе царила атмосфера увлечения литературой, которую поддерживали и лелеяли учителя, причем весьма эффективным способом. Тогда в моде был романтизм, а учитель Зиновьев был поклонником классицизма. Но он не только не обрезал молодых своим авторитетом, а наоборот подзадоривал их и вызывал на оживленный спор.
Лермонтов измарал стихами кучу тетрадей, но редко своими. Большей частью он переписывал других авторов. Здесь хотелось бы обратить внимание, что переписываение классиков -- весьма действенный прием овладевания стилем и темами. Только переписывать нужно не тупо, а с выдумкой и азартом. Миша Лермонтов постоянно вставлял в переписываемые стихи свои строчки, а то и отдельные слова, но порой до неузнаваемости изменявшие смысл стихотворения.
А еще для тренировки Лермонтов переводит иностранных авторов. Чаще всего Шиллера, Гете, Гейне и Байрона. Характерно, что при этом он всегда всовывает удачно или неудачно свою индивидуальность:
Как одинокая гробница
Вниманье путника зовет,
Так эта бледная страница
Пусть милый взор твой привлечет. И если после многих лет
Прочтешь ты, как мечтал поэт,
И вспомнишь как тебя любил он,
То думай, что его уж нет, Что сердце здесь похоронил он (в более поздней редакции, когда Лермонтову стукнуло 23)
У Байрона и в помине нет ни о любви, ни о милом взоре. Его стихи совсем о другом: о связи и взаипонимании читателя и поэта, которое устанавливается через годы, через расстояниья.
15 лет. Почему люди избирают тот, а не иной путь деятельности. Бодлер пишет стихи на латинском языке и получает в лицее первую премию за стихосложнение и вторую за перевод на латынь. Он был весьма способным учеником, и кроме того, попал в тройку первых по естественно-научным показателям, а на конкурсе по рисованию вообще занял первое место. При этом к естественным наукам его влекло, а латынь он ненавидел. Что заставило его все же работать в этом направлении? Неужели лишь настойчивость учителя, который с пафосом восклицал: "Работайте над латинскими стихами! Это - путь в ваше будущее!"
Державин с братом поступает в Казанскую гимназию, только что основанную. Об уровне преподавания там говорит тот факт, что на 30 учеников приходилось всего 6 учебников немцкой грамматики, и главной целью обучения было научить гимназистов читать и писать. На склоне будущий поэт писал:
"Недостаток мой исповедую в том, что я был воспитан в то время и в тех пределах империи, когда и куда не проникало еще в полной мере просвещение наук не только на умы народа, но и на то состояние, к которому принадлежу. Нас научили тогда: вере - без катехизиса, языкам- без грамматики, числам и измерению - без доказательств, музыке - без нот и т.п. Книг, кроме духовных, почти никаких не читали, откуда бы можно почерпнуть глубокие и обширные сведения"
Особенную охоту продолжал выказывал Державин к "предметам, касающимся воображения": к рисованию, музыке и поэзии. Его успехи в черчении во многом способствовали его карьере: чертежи юного Гаврилы преподаватель Веревкин представил Шувалову. Рисунки были одобрены этим сановником. И Державин, как и те, чьи работы были также одобрены, был зачислены в гвардейские полки.
16 лет. Петефи бросает школу. Его бзиком было стать во что бы то ни стало артистом. И ему удается стать актером Национальном театре. Однако ролей для молодого дарования никто не приготовил. И он вернулся в школу. Хотя его поэтическое дарование уже было замечено, и ему даже там поручили написать стихотворение, посвященное учебному году. Какова его ценность -- фиг его знает, но Антал Гидаш, сам известный поэт и биограф Петефи, пишет с греческими гекзаметрами, отнюдь не характерными для венгерского языка, он справился прекрасно.