А в ожидании морозов я каждые выходные приезжаю сюда, мокну по дороге, ломаю замки, поднимаюсь на второй этаж и сижу на полу возле дивана, глядя на ковёр и сжимая в руках тигра, пахнущего не существующими в мире духами. И вспоминаю. Говорят, есть такой метод лечения сумасшествия — вспоминать всё, что было. С самого начала. Вот я сижу и вспоминаю. Каждый раз — с самого начала. И каждый раз начало отодвигается всё дальше и дальше.
Сейчас мне кажется, что всё началось, когда мы поругались с Марком из-за отпуска…
На столике, распугивая вибродозвоном фантики от конфет, зажужжал телефон. Несколько фантиков, удирая от телефона, свалились на пол. Телефон, угрожающе жужжа, погнался за ними. Александра успела подхватить его в последний момент, на самом краю. Героическим усилием. И ценой рассыпавшейся вёрстки. Ну, ладно, ничего страшного, вёрстка — это всё-таки не рукопись без нумерации страниц. За свою богатую практику ей доводилось пару раз рассыпать пачки непронумерованных страниц. Впечатление — на всю оставшуюся жизнь. После второго раза она первым делом всегда проверяла работу: страницы пронумерованы? Нет? Тогда я в руки не возьму. Сначала пронумеруйте. Наборщики иногда сердились на нее, иногда смеялись над ней. Но она всё равно заставляла переделывать. Опытные редакторы и корректоры были на её стороне. А вёрстку собрать — раз плюнуть. Да и рассыпалось совсем не много. Но на всякий случай первым делом она всё-таки пожаловалась:
— Максим, я из-за тебя всю работу рассыпала.
— Всю? — испугался муж. — Или всё-таки только то, что прочитать успела?
— Только то, что успела… — призналась Александра. — Но всё равно уже много.
— Да чего там много, ничего там не много! — с облегчением закричал Максим. — Я тебе пятнадцать минут назад звонил, чего ты там наработала за пятнадцать минут?! Только бы человека обвиноватить ни за что!
— А вот и наработала, — обиделась Александра. — Я всю первую главу прочла. До конца. Сейчас буду вторую читать. Эй, а ты зачем звонишь-то? Сам говоришь, что пятнадцать минут назад звонил. Ничего не случилось? Или опять срочно посоветоваться надо? Какие носки надевать, да? По-моему, ты просто от безделья маешься. А еще говорил, что у тебя столько дел, столько дел, что даже на субботу вырваться не можешь! А сам вон чего. Коварный обманщик. Бессовестный.
— Я совсем даже не коварный обманщик, — обиженно сказал Максим. — К тому же, очень даже добросовестный. И дел у меня выше крыши, ты же знаешь, один отчёт задолбал совсем… Но у меня возникли кое-какие сомнения. Поступила информация, а я недопонял.
— Какая информация? — озаботилась Александра. — От кого? Чего ты недопонял, добросовестный обманщик?
— Я совсем не добросовестный обманщик… А информация — от тебя. Я недопонял: ты зачем стоматологу привет передавала? С глубоким смыслом или опять дразнишься?
— Так, — зловещим голосом начала Александра. — Значит, ты так, да? Ты что, забыл, что сегодня идешь к стоматологу?
— Я? К стоматологу?! — ужаснулся Максим. — Я что, с ума сошёл? Сегодня же суббота! У меня дел выше крыши!..
— С двенадцати до двух у тебя будет окно, — непреклонно сказала Александра. — Ты сам говорил. И я записала тебя к врачу. К стоматологу. И вчера мы об этом говорили. А если ты сейчас скажешь, что не помнишь, то я запишу тебя еще и к… э-э… например, к геронтологу.
— А это кто? — насторожился Максим. — Они не зубы лечат, нет?
— Геронтологи уже ничего не лечат, — скорбно сказала Александра. — Они ставят диагноз и наблюдают течение болезни… болезней. Склероз, маразм, то, сё… Старческое слабоумие ещё бывает. Это я не грублю, это действительно так болезнь называется.
— А я всё равно обиделся. — Максим вздыхал в трубку, кряхтел и цыкал зубом. — Тем более, что про стоматолога я и сам помнил. Просто надеялся, что ты забыла.
— Ты же прекрасно знаешь, что я никогда ничего не забываю! — Александра тоже повздыхала, поцыкала зубом и великодушно предложила: — Ну, хочешь, мы в понедельник вместе сходим? Правда, я не знаю, в какое время смогу. Придётся с работы отпрашиваться.
— У тебя что, тоже зубчик болит? — радостно оживился Максим.
— Нет, — сказала жестокая Александра. — Я просто буду сидеть рядом с тобой и держать тебя за руку. Чтобы ты не боялся.
— Понедельник у меня перегружен, — очень деловым голосом доложил Максим. — Я уж лучше сегодня схожу. Если успею.
— Да ты уж постарайся, — ласково посоветовала Александра. — Если сегодня не успеешь вылечить зубчик, то я… то я с тобой целоваться не буду.
— А с кем будешь?
Александра задумалась. Такого вопроса она не ожидала, поэтому ответ как-то не формулировался.
— А-а, не знаешь, с кем тебе целоваться, кроме меня, — самодовольно сказал Максим. — Если только с тем автором, которого сейчас читаешь?
— Не, что не с ним — это точно, — уверенно ответила Александра. — Ты знаешь, по-моему, он концептуалист.
— Какой кошмар! — ужаснулся Максим. — А это очень заразно?
— У меня иммунитет, — успокоила его Александра. — Я их столько в своё время начиталась, что они на меня уже не действуют.
— А на меня? — заволновался Максим. — Вдруг это по телефону передаётся? Электронно-волновым путём, а? Я же их сроду не читал! У меня же никакого иммунитета!
— У тебя врождённый иммунитет, — успокоила его Александра. — Потому что ты родился нормальным. И рос нормальным. И даже к старости почти не испортился.
— Ты за это меня любишь, да? — громким шёпотом спросил Максим. Кажется, он закрывал рукой трубку и хихикал в сторону.
— Нет, не за это. А за то, что у тебя высокие устремления и благородные порывы. Ты всю жизнь хочешь стать олигархом. И к тому же — сегодня собираешься вылечить зуб.
Максим захохотал, не закрывая трубки. Александра с удовольствием слушала. Ей всегда страшно нравилось, как он смеётся. Страшно нравилось. Даже сердце замирало. Наконец он отсмеялся, и она с любопытством спросила:
— А ты-то меня за что любишь?
— А не знаю, — легкомысленно ответил Максим. — Какая тебе разница? Люблю и люблю. Просто так. Без уважительной причины.
Они еще немножко попрепирались на тему необходимости или необязательности уважительных причин, договорились перезвониться после того, как Максим вылечит зубчик, передали привет всем, кого смогли вспомнить — и распрощались. Надолго, как сказал Максим. Аж до самого обеда. В обед он позвонит, чтобы проконтролировать, обедала Александра или опять забыла. Александра выразила мнение, что звонить он будет для того, чтобы получить от неё моральную поддержку перед визитом к врачу.
Вот о чём они опять говорили? Да всё о том же, о чём говорят вот уже одиннадцать лет, три месяца и шесть дней.
Одиннадцать лет, три месяца и шесть дней назад Максим почти совсем разорился, сказал, что теперь мало что может предложить ей, и тогда она сразу вышла за него замуж. Не совсем сразу, а через неделю, потому что надо было ещё платье приготовить и успеть гостей оповестить. Гостей было немного, только подружка невесты Людмила Язовская и два друга жениха. Жених ведь только что разорился, вот друзей больше и не набралось. Но свадьба получилась весёлая, шумная и долгая, главным образом — стараниями Людмилы и двух друзей. Свадьбу справляли в полупустой однокомнатной «хрущёвке» на окраине Москвы. Кроме этой «хрущёвки» у Максима тогда ничего не осталось. Тогда, на свадьбе, Максим сказал: «Когда-нибудь я буду олигархом». Она ответила: «Как хочешь. А зачем?» Он долго думал, кусал губы, хмурился, краснел… Наконец вызывающе заявил: «Ну, как это зачем? Чтобы тебе было, за что меня любить». Первой захохотала Людмила, потом — его друзья, потом — и он сам. Она засмеялась последней, потому что не сразу поняла, о чём он вообще говорит. Господи, каким же он был глупым одиннадцать лет, три месяца и шесть дней назад… Нет, даже гораздо раньше. Ведь познакомились они почти тринадцать лет назад. Тогда он был богат. По её представлениям — даже очень богат. Но, оказывается, хотел стать ещё богаче. Он рассказывал ей, какой у них будет дом на Рублёвке, какую машину он ей подарит на свадьбу и какие шубы она будет покупать во Франции. И очень обиделся, когда она сказала, что Рублёвка ей не нравится, машину она водить не умеет и учиться не собирается, а шубы она сроду не носила и даже не понимает, что в них хорошего. Он понял это так, что она не хочет выходить за него замуж. Всё-таки Максим был ужасно глупым. Они тогда впервые сильно поссорились. Может быть, она бы и не вышла за него, если бы он вовремя не разорился. Хорошо, что разорился. А то пришлось бы выходить за какого-нибудь короля или вообще за Шварценеггера. А разве какой-нибудь король или хотя бы Шварценеггер стали бы звонить ей каждые пятнадцать минут? Тем более — после одиннадцати лет и трёх месяцев законного брака?