— У нас будет все самое вкусное. Отец посылки присылает, и нянька моя знаешь какая искусница…
— Нянька тебя вырастила? — спросила Туся.
— Да, она у нас очень давно. Еще с тех пор, как отец первый орден получил…
— Твоего отца не возьмут на фронт? — спросила Туся.
— Пока не думаю. Он же на Дальнем Востоке, там тоже нужна армия.
Ярослав задумчиво помешал ложечкой в чашке.
— Скажи, а что, твой отец бросил маму или она сама с ним разошлась?
— Он не бросил, — горячо возразила Туся. — И мама с ним никогда бы не разошлась.
Посмотрела на Ярослава, наморщив лоб. Она никому не говорила об этом. Только Асмик и Сережке. И еще Сережкиному отцу. А больше никому. Но Ярослав должен знать. В сущности, завтра они уже будут мужем и женой. А разве между мужем и женой бывают какие-то тайны и недомолвки?
— Папу арестовали, — сказала она.
— За что? — спросил Ярослав.
Туся пожала плечами.
— За спекуляцию? Или еще за что-нибудь?
Туся молчала.
— За что? — повторил Ярослав.
— Я не знаю.
— А, — протянул Ярослав.
Он вынул новую папиросу, зажег спичку, но так и не прикурил.
— Так вот в чем дело…
— Папа был строитель. У него были молодые проектировщики, он им доверился, он вообще был такой доверчивый… А потом дом рухнул, жертв много…
— Однако, — заметил Ярослав.
— Да, — сказала Туся. — Всех судили, и папу тоже…
— С поражением в правах?
— Не знаю.
— Ничего-то ты не знаешь. И конфискация была?
— Не помню…
Ярослав отодвинул стул, встал из-за стола.
— Ты чай не допил, — сказала Туся. — Остыл, наверно, — налить свежий?
— Нет, не надо.
Туся сказала, машинально помешивая ложечкой в чашке:
— Может быть, мне надо было тебе сразу рассказать обо всем?
— Какая разница, — ответил Ярослав, — раньше или позже? Что это меняет?
— Но ты расстроен, мне кажется.
Ярослав улыбнулся. Тусе подумалось, что улыбаются только его губы, а глаза — неподвижны.
— Что ты, — сказал он. — Чем это я расстроен? — Сосредоточенно побарабанил пальцами по столу. — Мне пора.
— Еще рано, — заметила Туся.
— У меня же нет ночного пропуска, Туся.
Обычно он звал ее «Рыжик», очень редко по имени. И ее имя «Туся» прозвучало необычно и странно, словно он забыл и теперь с трудом припомнил.
Она взглянула на него, но он смотрел в сторону. И потом, вспоминая об этой, последней их встрече, Туся не могла простить себе свой взгляд, молящий и, как ей казалось, униженный.
— Надо идти, — сказал Ярослав. — А то опять, как вчера, будет воздушная тревога…
Каждый раз, когда они расставались, Туся говорила:
— Значит, до…
И Ярослав продолжал:
— Завтра…
И теперь она тоже сказала:
— Значит, до…
— Ну конечно, — торопливо сказал Ярослав, быстро глотая слова, словно боялся, что она перебьет его. — Завтра, как мы и договорились. Ты будешь готова, конечно?
Туся кивнула.
— Вот и хорошо, просто чудесно, — он говорил все так же быстро. — Я зайду за тобой, и все будет отлично. Понимаешь? А пока дыши носом и ложись спать…
— Слушаюсь, — ответила Туся.
Он посмотрел на нее. Может быть, хотел еще что-то сказать, но не сказал ничего. Повернулся, закрыл дверь.
В конце коридора затихли его шаги.
6
Они сидели в кафе за нарядным, голубого цвета, столиком. В высоких стеклянных вазочках таяли шарики пломбира, в бокалах искрилась малиновая газировка, лопались пузырьки.
Было жарко. Шумел под потолком разъяренный вентилятор. В зеркале у входа отражалось распаренное, скучающее лицо швейцара.
— Как живешь? Рассказывай, — сказал Ярослав.
— Долго рассказывать. Основное тебе известно. Работаю в газете.
— Стало быть, пошла по литературной части.
— Газета — это еще не литература.
Ярослав улыбнулся.
— Говорят, многие признанные писатели начинали свой путь с газеты.
— Может, и так, — согласилась Туся.
— Часто приходится дежурить в приемной?
— Раз в две недели.
— Надо же было нам встретиться именно в твое дежурство!
В его голосе звучало не то удивление, не то скрытое недовольство.
— Кстати, — сказала Туся. — Расскажи, почему ты пришел к нам?
— А стоит ли? — Ярослав лениво махнул рукой. — Дело-то в общем нестоящее…
— Все-таки?
— Понимаешь, возле нашего дома, как раз напротив, Моссовет собирается строить дом, и получается, что окна нашего дома будут затемнены этим новым строительством. Тогда мы, жильцы, собрались и решили просить помощи вашей уважаемой газеты…