Удар дверью у меня под носом дублировался ударом на улице. Беспардонности нам не занимать.
Медсестра Вера Лопаткина, в самом деле, пришла скоро. Не дал Бог девушке красоты, зато компенсировал сноровкой. Не теряя времени на сантименты, велела Катюшке раздеться, уложила на раскинутый диванчик, и вколола, что полагается. Посидела и проследила, пока девушка засыпала, всхлипывая.
Провожая медсестру, я сунула ей в карман пятьдесят рублей. Девушка смутилась, торопливо выложила деньги на полку.
– Как нужна кому, все зовут, в ночь-полночь. А сделаю свое дело – никто назад не проводит. А мне одной идти страшно, – тихо произнесла, указывая взглядом на усевшуюся перед телеком Полину Петровну.
Стоит ли уточнять, что знаменитая теща смотрела ту самую передачу (не будь она к ночи помянута), на предельных возможностях динамиков. Ни нервозный сон дочери, ни спокойствие соседей за стеной ее не волновали. После подобных гостей будут у Элечки неприятности, все ей выскажут поутру.
Вера взялась за ручку двери. Она не рассчитывала на реакцию, пожаловалась постороннему человеку, душу отвела. Но я ее удержала. Вошла в зал, нажала на красную кнопку, а пульт положила в карман.
– Полина Петровна, мне пора спать, рабочий день в газете начинается рано. А вы медсестру домой проводите, она вам по дороге расскажет, как Катерине на уколы компрессы ставить. Иначе не помогут.
– Неужто, не помогут? То-то мне десяток уколов от склероза сделали, а не помогли видать без компресса. А ты, девка, как тебя кличут, Женькой что ли, Катьке моей поспособствуй, пристрой ее в «Спидо-Фо».
Меня всегда поражает эта особенность сплетников: сами новость придумают, сами в нее и поверят. Воткнут новости перья в хвост, и летит она, вдохновенная, баламутит округу. Доброго человека опорочит, события дня с ног на голову перевернет. Тоже мне, народное творчество, мать твою…
Пристроить Катерину я пообещала. Подумаешь, соврала маленько. Маму все равно не переубедишь, хоть Катюшкину маму, хоть мою.
Гости ушли, я достала с антресолей второе одеяло и устроилась рядом с Катериной. Странное все-таки дело… Мог ли Димка убить? А потом на глазах у всей стройки сбросить труп в корыто для раствора. Мол, ничего не знаю, для меня самого неожиданность. Способен ли этот разросшийся ребенок проявлять чудеса коварства и хладнокровия? Никогда. Он даже в подлость человеческую не верит. Но я видела Диму один только раз… И все же уверена: никогда – ответ правильный.
Маловато будет на всех
Никто не будил. Хорошо! Диванчик Эльвиры не тронут, подруга спать не ложилась. С кухни доносится шепот приглушенных девичьих голосов. Я сполоснулась под душем и присоединилась к чаепитию.
Пообвыкнув с бедой, Катюша немножечко успокоилась. Все равно глаза на мокром месте.
– Евгения Павловна, я вчера не в себе была, кричала на вас. Вы уж извините, пожалуйста.
Я махнула рукой – с кем не бывает? А сама удивилась: дочка – противоположность мамаши. В любой ситуации вежливая.
– Надо Дмитрию срочно толкового защитника найти, чтобы он все обвинения опровержениями крыл. Лучше, если дело до суда не дойдет. Лучше, если Диму выпустят в процессе следствия за неубедительностью доказательств. А то в суде и ошибиться могут, пиши потом апелляции…
Катя опять зашмыгала: представила мужа на нарах.
– И мы того же мнения,
– согласно кивнула Элечка. Не вставая с мягкого уголка, танцовщица элегантным движением дотянулась до холодильника, достала коньяк и плеснула изрядную порцию в чашку подруге.
– Важный вопрос: какого адвоката нанять, платного или бесплатного? К бесплатному, назначаемому, вроде доверия нет. У него босяцких дел множество, одно-другое-третье запорет и не расстроится. А к платным близко не подойдешь, – Эля кивнула на распечатку с компьютера, где знатоки современной юриспруденции предлагали свои услуги.
Я побежала глазами цифры, прописанные ручкой возле большинства объявлений – девчонки с утра времени зря не теряли.
– В тысячах долларов, – подсказала Эльвира. А Катя горько вздохнула.
– Я сообразила. Не из Солнцева приехала, Соньку-съемную панельку мужу покупать.
Шутка не имела успеха.
– Мама с Инессой Романовной с утра по родне поехали, денег занимать. А много займут? У тети Гали сто рублей, у тети Вали двести? Мы все бедняки, честно живем, не воруем. Ума-то нет – беда неловка… – И опять Катерина заплакала, тихо, горестно.