– Его ты не получишь! Это подарок моего защитника. На день рождения.
– Как хочешь, – пожала она плечами, – но уверяю, потом ты об этом пожалеешь.
Отражение снова зарябило из-за смеха Гьелль. Я сжала в ладони медальон. По камню в центре кулона скользнул блик, вспомнились слова Оскара, когда тот подарил мне его: "Это гранат, говорят, отгоняет нечисть...".
– Да зачем он тебе?! Это обычная безделушка, не драгоценность...
– Но он дорог тебе, – улыбнулась та, и пока я обдумывала сложное для меня решение, она продолжила: – Ты ведь уже нашла своего берсерка, может, не стоит цепляться за материальные мелочи?
– Ты вот откуда знаешь про Оскара?
– А разве это секрет? Здесь у каждого камушка, у каждой ветки есть уши... Это Хельхейм, дорогуша. Здесь все против тебя и твоих друзей. И, если ты не хочешь меня злить, брось кулон в воду. – Гьёлль улыбнулась, показательно облизала ровные зубы. – Вам еще придется возвращаться на тот берег.
– Мы больше не поплывем.
– Охотно верю. Но Гьялларбру по моей просьбе может и не заголосить, когда вы – живые будете возвращаться... И до великанши Модгуд течение не донесет вестей о тебе и друзьях. Это выгодная сделка.
– Сделка ли? – не веря ни единому слову Гьёлль, спросила я.
– Кто знает? – она пожала плечами, не тая ехидной ухмылки. – Но так у вас хотя бы будет надежда. Иначе вы действительно не выберетесь из царства владычицы, она-то уж постарается.
Отражение снова подернулось рябью, и вот уже на меня снова смотрела я. Ошарашенная, измученная и растоптанная разговором с Гьёлль. Она исчезла, оставив последнее слово за собой и послевкусие горечи на душе... Казалось, эта чертовка подталкивает меня на непростительную глупость. И даже если она говорила правду, сомнения не покинули бы меня. Но что мне оставалось делать?
Я медленно расстегнула цепочку и с нежностью вложила медальон в ладонь. Кто я такая, чтобы ставить материальные вещи на передний план? Есть те, кто мне дорог, все они отправились в это опасное путешествие по моей вине, и я не хотела ими рисковать. В конце концов, когда на весах судьба человек и безделушка, пусть и имеющая для тебя ценность, людская чаша должна перевешивать.
– Драугров больше нет, – прошептала я, обращаясь к камню-гранату, как будто тот имел душу, эмоции и интеллект, – тебе не от кого меня защищать. Но ты еще можешь послужить. Надежда... пусть мне останется лишь надежда на то, что Гьёлль выполнит свои обещания. Даже такого призрачного намека на спасение должно быть больше, чем достаточно, когда речь идет о жизнях ребят. – Я осмотрелась по сторонам, понимая, что монолог затянулся. – Оскару придется понять, почему его подарка больше нет... Гьёлль не оставила мне выбора.
Рука дрогнула. В следующую секунду я наблюдала, как мое сокровище летит в воду и скрывается в волнах мутной реки.
Глава 10.
– Тира, ты в порядке? – спросил Джамие, будто ранее я вовсе не обидела его.
Когда я вернулась, мы уселись возле костра в пещере за ужином. Ребята уплетали мясо кабана, будто не ели несколько дней, а я не могла засунуть в себя и кусочка. Крутила большой ломоть угощения в руке и представляла, как Аста угробила животное голыми руками.
После того как я выбросила кулон в воды Гьёлль, во мне будто что-то надломилось. Смешно. Всего лишь вещица... Да, дорогая для меня, но ведь не настолько, чтобы сомневаться в правильности выбора – я, возможно, спасла друзей. Однако, я была разбита. Будто частица сердца откололась и теперь навсегда утеряна. Но самой пугающей казалась мысль, что дело вовсе не в медальоне.
– Да, – я потёрла ключицы, ощущая непривычную пустоту под пальцами. – Кажется, да.
– Выглядишь не очень, дочь Лодура.
– Не называй меня так, валькирия! – огрызнулась я, чувствуя, как гнев плещется в крови. – Только Нуару было позволено ко мне так обращаться, но и он с недавнего времени называет меня по имени!
– И то она вечно на него рычала, – поддакнул Алекс, пытаясь проживать мясо. – Как по мне, ваши привычки называть всех по сущностям – полный отстой. Страшись, человек! – парень спародировал грубый голос предположительно бога. – Закрой рот, мерзкий кумо! Берегись, дитя хитрожопого божка!.. Выпендрежники.
Аста потеряла дар речь от хамства Александера. Если уж даже я опешила от его монолога, для валькирии – божьего создания слова оказались острыми, словно лезвие бритвы. Девушка зарычала.
– Алекс – шут, – приподнимая руку в успокаивающем жесте, прокомментировал Оскар. – Просто не обращай внимания на его слова.
Я фыркнула слишком громко, заслужив тем самым неодобрительный взгляд берсерка. Своего ли берсерка? Уверенности во мне уже не было.