– Арит? – позвал Оскар.
– Да?..
– Нельзя останавливаться, дочь Лодура. Тогда трясина засосёт. Просто гони дурные мысли.
– А у тебя хорошо ли получается это, Нуар? Легко сказать гони...
Динь-дон, динь-дон,
Слышу мыслей перезвон,
Каждого кошмарный сон.
Динь-дон, динь-дон.
Мы разом затихли. Туманная болотная завеса не давала нужного обзора. Трясина была абсолютно такой же как в начале пути, ничего не изменилось. В какой-то момент мне начало казаться, что мы кружим, но зная природу магии блуждающих огоньков, я не паниковала. Но этот сладкий голос заставил волоски на затылке встать дыбом.
Динь-дон, динь-дон,
Что поставишь ты на кон?
Динь-дон, динь-дон.
Гьёль подбросила кулон.
Динь-дон, динь-дон.
И берсерка балахон.
Динь-дон, динь-дон.
Жертвуй – вот он наш закон.
Динь-дон, динь-дон.
Из тумана сначала показался профиль молодого юноши, затем чёрным пятном всё тело. Пряди отросших тёмных волос от влажности прилипли к его впалым щекам, острый длинный нос выделялся на бледном лице, как и серые, блёклые глаза. Но больше всего меня поразило другое... Ногое тело парня покрывали тысячи перьев. Они росли прямо из кожи. Из плеч, груди, торса. А рук я и не видела. Вместо них – крылья.
– Потерялись, путники? – сладострастно произнёс он и улыбнулся.
Я заметила замешательство на лице Оскара. И даже Нуар казался сконфуженным. Если блуждающие огоньки и вели меня куда-то, то точно к нему. Осталось только выяснить, с кем мы имеем дело...
***
– Кто ты?
– Разве с этим вопросом ты пожаловала ко мне, дитя?
Юноша вновь улыбнулся и чуть склонил голову набок. Он сидел на ветке трухлявого дерева, цепляясь кожистыми лапами с острыми как бритва когтями. Не человек и не птица. Нечто.
– Верно. Не с этим.
Я посмотрела на парней, оба не отводили взгляда от незнакомца. Готовы к очередному сражению, поняла я.
– Я ищу темницу отца... Ты знаешь, где заточён Лодур?
Юноша-ворон встрепенулся, услышав это имя.
– Предатель асов, наказанный за деяния, – кивнул тот. – Он связан внутренностями собственного сына, а над ним висит змея, её яд выжигает Лодуру глаза, стекает по щекам, попадает в горло...
– Хватит! Просто скажи, где держат отца?
– Просто сказать?.. – удивился тот. – Так не получится. Динь-дон, динь-дон, жертвуй – вот он наш закон.
Я нахмурилась, не совсем понимая, кто передо мной и чего он хочет. Шёпотом обратилась к Нуару:
– Почему не читаешь лекцию об этой мистической твари? Мне не помешала бы подсказка.
– Я Мунин**, – улыбнулся юноша. – Я помню всё, что когда-либо видел.
– И где же твой брат? – наконец-то, подал голос Нуар.
– Хугин**? Летает по мирам, конечно же. Как и я.
– Не думал, что кому-то под силу разделить вас...
– Что происходит, Нуар? – по-змеиному зашипела я.
– Хугин и Мунин – вороны, прислужники Одина.
Услышав имя верховного бога, я вздрогнула. Мурашки прошли по позвоночнику, от макушки и до поясницы.
– Прислужник Лодура, – наклонив голову в другую сторону, проговорил Мунин. – Как интересно.
Нуар не ответил, лишь нахмурился. И эта эмоция на его лице дала понять, что мы снова угодили в передрягу. Рано или поздно Один бы всё равно прознал о моей затеи освободить отца. Но теперь...
– Зачем заманил нас сюда? – ощетинилась я. – Один не спустится в Хельхейм, а мы не подчинимся тебе. Так что не получится привести нас к своему хозяину.
– Зачем мне это, дитя? Я лишь наблюдаю, слушаю и запоминаю. Но... – Мунин встрепенулся, – могу кое-что и поведать.
– Например, где заточён отец? – не веря спросила я.
Ворон кивнул.
– Но не просто так... Ты сказал, необходима жертва. Какая?
– Любая плата. То, что ты можешь отдать мне. Но ценное. Чем дорожишь.
Я взглянула на берсерка. Оскар, в свою очередь, прошёлся по мне нервным взглядом. Ничего ценнее, чем он у меня не было. Но подумав, я предложила:
– Примешь ли ты Даин в честь платы?
Вынув меч из ножен, я провела пальцем по холодной стали. В отражении мелькнули белёсые глаза Мунина. Взглянув на ворона, заметила его улыбку.
– Он мне нужен для достижения цели. Но, как только освобожу отца, Даин твой.
– Не пожалеешь, что рассталась с ним, дитя? Этот меч выкован специально для тебя и именно ты его заслужила.
– Уже жалею... – не стала лгать я. – Но это равносильный обмен. Скажи, где темница отца, и Даин твой.