Этот кожаный человек крикнул по-немецки:
— Доставьте нас в штаб!.. Русские подстрелили нас!..
— Идите сюда с поднятыми руками и бросьте ваше оружие! — ответил Василий.
Летчики, смекнув что-то неладное, перекинулись между собою парою отрывистых фраз. Ответил высокий. И ответил по-русски:
— Ошибаетесь. Вы так дешево не получите нас!.. Руки наши не для того, чтоб их поднимать. А совсем для другого…
И в доказательство — высокий, согнувшись и юркнув под прикрытие аэроплана, выстрелил оттуда. Примеру его последовал и спутник в кожаном. Тоже спрятался и тоже выстрелил.
— Я им не завидую, — сказал Василий. — У нас целый бронированный форт, и мы его чудесно используем… Неправда ли, поручик?
И оба спрятались за автомобиль, и началась перестрелка. Пули врагов то и дело впивались в деревянные части машины, щелкались в металлическую облицовку.
Вооруженные револьверами противники стреляли метко. Едва кто-нибудь из русских высовывал голову из-под прикрытия, желая тщательней прицелиться, пули немцев проносились близко… Одна из них ударилась о шишак улана, и медное, полое внутри острие согнулось.
Взаимный обстрел продолжался минут двадцать и пока существенных результатов — никаких.
— Сдавайтесь, — предложил Герасимов.
В ответ — выстрелы.
Все это происходило в самом центре так называемого "мёртвого пространства", и ни те, ни другие не могли ждать ниоткуда помощи. Надо было надеяться лишь на самих себя. Победят те, у кого больший запас патронов и… нервов…
Но и в этой борьбе сказалось преимущество карабина. Герасимов лёг, утвердил свое оружие на спице колеса и замер в прицеле. И после коротко и сухо щёлкнувшего выстрела из неприятельского лагеря донесся крик ярости. Это кричал высокий. Его товарищ в кожаном костюме не мог кричать, убитый наповал. Двое против одного — это уже легче.
— Сдавайтесь!
Новый крик ярости, и пуля пробила верхнюю часть защитной шофёрской фуражки, неосторожно высунувшегося поручика.
Оба, Василий и Герасимов, замерли на миг, наблюдая, как распорядился высокий с трупом летчика. Он посадил его лицом к неприятелю, одним плечом прислонив к деревянным частям шасси, а из-за другого плеча отстреливался, маскируя таким образом свою особу. И хотя с трезвой немецкой точки зрения высокий решил защищаться трупом своего спутника, трупом, которому "теперь все равно", однако было что-то циничное и кощунственное в этом желании использовать еще не остывшее тело товарища.
Нервы князя Василия и Герасимова давно обтерпелись всячески средь ужасов этой войны. Однако поведение уцелевшего противника глубоко возмутило их.
— Нет, надо скорее покончить с этим мерзавцем!
Огонь сосредоточился на высоком. И оба с таким дружным единодушием разряжали свои карабины, что все время получалось впечатление непрерывных и стройных дуплетов. И видно было, как иногда откидывается взад и вперёд, мотая головою, посаженный труп человека в кожаном костюме.
— Никогда не испытывал такого омерзения! Волей-неволей приходится попадать в мертвеца, — негодовал Василий.
Он последовал примеру Герасимова, воспользовавшись спицею колеса, как станком. Долго целился, ловя момент, чтоб показался хоть "кусочек" длинного спортсмена. Вот он! Мелькнуло бледное лицо. Василий выстрелил. Ответа — нет. Длинный опрокинулся, и на него упал труп в кожаном. И молчание. Тишина полная, жуткая тишина…
— Кажется, готов! — молвил Василий.
— Да, кажется…
И оба двинулись к аэроплану, держа наготове карабины, опасаясь вероломства. Длинный мог прикинуться мёртвым, а стоит им подойти ближе…
Но опасения были напрасны. Длинный, раскинув руки, лежал, выпустив револьвер. А посредине бледного лба — небольшая круглая ранка, величиною в спелую вишню. Русские подошли вплотную. Длинный лежал, стиснув зубы. Он приоткрыл глаза, холодные, тусклые, подернутые пеленою смерти, как это бывает у недобитых птиц, приканчиваемых охотником. Веки сомкнулись, замерли, и сразу окаменело бритое лицо.
И минуту русские стояли в безмолвии с обнаженными головами. Первым очнулся Василий.
— Надо обыскать их. Пожалуй, с ними какие-нибудь интересные документы…
И опустившись на колени, он расстегнул куртку длинного. И застыли вдруг пальцы Василия, и сам он весь застыл.
— Голубчик, да вы знаете кто это?..
— Кто?
— Флуг! Знаменитый шпион Флуг!.. Я его встречал в Петрограде, в "Семирамис-отеле"… Я не сомневаюсь теперь, что найду на нём ценные документы…
40. Рассеялись призраки