— И что ты её, Макар Петрович, сосёшь, непутёвую? — спросил Павел Ефимыч. — Курил бы хоть цыгарку. А то — ишь ты! — сипит, как форсунка.
Правда, когда Макар Петрович посасывал трубку, то она действительно «сипела». Но он возражал так:
— А что? То сипит смак, есенец самый. (Он иногда любил вставлять ловкие, по его мнению, словечки.) А что насчёт цыгарки говоришь, то по душам скажу; не накурюсь я ею досыта.
— А не всё равно?
— Э, не-ет. Цыгарка, та берёт одну поверхность. А из трубки потяну: чувствую, берёт. Если же ещё приглотнуть малость, то и вовсе хорошо, берё-ёт! То есть самый витамин из трубки доходит, чувствую.
— Ну, кури, — согласился Павел Ефимыч. — Кури, раз душа требует. Само собой: кому что идёт. Вот финагент наш тоже трубку курит.
Слово «финагент» сразу навело собеседников на размышления. Макар Петрович приглотнул из трубки и заговорил, будто продолжая когда-то начатый разговор:
— Дак вот я — о коровах. Это ж получается неправильно… И моя корова, по-ихнему, даёт доход в три тысячи и твоя. И я за неё плати четыреста налогу, и ты за свою — четыреста. Возражаю. Это политически неправильно.
— А ты заведи хорошую, ярославку, как у меня.
— Э, нет, Пал Ефимыч. Я докажу. Я, может, и сам понимаю, что моя корова не соответствует действительности. Так. Но учти: ни свет ни заря я ухожу на конюшню, а затемно прихожу домой. Если же еду в ночное, то забегаю только поужинать. Сергевна тоже: раненько — в колхоз, а домой — вместе со стадом. Кто будет держать уход за хорошей коровой? Некому. Девку замуж отдал, парень на сверхурочную остался.
— А я что ж, по-твоему, не работаю в колхозе? — уже хмурился Павел Ефимыч.
— Работаешь, слов нет. Но ты же, Пал Ефимыч, даже от ездовой должности отказался — без коней на работу ходишь.
— А как же? У меня хозяйство — корова, овчёнки, куры, свинка, пчёлки. Кто ж будет ухаживать?
— Нет, Пал Ефимыч. Это в корне не верно. Алёнка у тебя прицепщица, Володька — на элеваторе, на зарплате, сам — хочешь выйдешь на работу, хочешь — нет. Баба — до минимума дошла, и хорошо.
— Это как то есть?
— А так: в хозяйство больше вникаешь. У тебя курс в личное дело.
— А ты дай мне десять рублей на трудодень. Может, я тогда…
— А где я тебе их возьму? — уже слегка горячился Макар Петрович.
— Не ты, а они.
— Кто — они?
— Ну, правление, что ли… Тот же председатель.
— Дак это ж мы и есть! — воскликнул Макар Петрович и ещё энергичнее потянул из трубки. — Все гуртом если, как один, на работу, тогда, может, и трудодень будет прочный.
— Будет! Держи карман шире, — осаживал Павел Ефимыч. — А тут, — он показал пальцем через плечо, во двор, — тут дело надёжное. А налог — что? Купи хорошую корову — оправдает… Слов нет, налог, конечно, большой.
— Да мне больше четырёх литров молока и не требуется. Зато моя корова — золотая по выносливости. Она и под кручу к речке сама спустится, напьётся, сама же и выскочит обратно наверх и — во двор. А твоей надо носить воду за полкилометра.
Но Макар Петрович чувствовал, что говорит совсем не то, что надо, и от этого ещё больше горячился. Однако настоящих слов для опровержения соседа не находил. К тому же, откуда ни возьмись, подошёл финагент Слепушкин.
— Здорово были, соседушки! — поздоровался он и сразу раскрыл записную книжку. — До вас, Макар Петрович. Должок по налогу значится — триста.
А Макар Петрович и так уже был не в себе.
— Ты мою корову видал? — спросил он с сердцем. — За что я плачу? Она сама стоит семьсот, а за неё налогу четыреста. Аль вы не понимаете самого коренного вопроса?
— Не наше дело политику переиначивать. Не нужна корова — продай. Мы должны личное хозяйство того… к уклону. И налогу будет меньше.
— Налог того… — вздохнул Павел Ефимыч. — Трудноват, конечно. Ну я-то расплатился.
— А я возражаю! — закричал Макар Петрович. — Понимания у тебя, товарищ Слепушкин, нету.
— Я что… Моё дело — взыскать.
— А! Взыскать! Ну взыщи, взыщи. Где я тебе столько денег возьму?
— Не знаю. Это не моё дело, а твоё.
— Я тоже не знаю. Почему мало денег на трудодни дают? Я день и ночь работаю в колхозе. Я пятнадцать лет у коней живу.
— Вот я и говорю, — вмешался Павел Ефимыч. — Если на трудодень надёжи нету, то без хозяйства нельзя.
— Как это так надёжи нету? — рассердился Макар Петрович. — Не в том дело. Председатель наш не соответствует действительности. Настоящего надо выбирать.
— Ну, это ты далеко заходишь! — возразил Павел Ефимыч, посматривая, однако, на Слепушкина. Он при этом подумал: «Передаст ещё наш разговор председателю — хлопот не оберёшься и отношение может попортиться».