Матрена изучающе пригляделась к Ипполиту, но к божнице пошла. Старик давно приметил, где держит она свою пенсию. Недоверчиво кинула:
— На выпивку цыганишь?
— Какая там выпивка! С Авдотьей развязаться должен.
И, зажав червонец в запотевшей руке, заторопился, шагнул в белую метель…
5
В последние годы они редко выбирались в гости и потому числились среди соседей необщительными домоседами. Эрна стойко придерживалась своих привычек затворницы, она ликовала, что растет и крепнет ферма, хорошеет и обновляется ухоженный, обставленный с заметным шиком просторный дом, уверенно округляется счет в надежном и респектабельном банке. Устойчивая конъюнктура щедрыми марками венчает их торговые сделки, спрос на первостатейную свинину — а уж где в округе сыщешь такой продукт, как в их хозяйстве, — головокружительно устремляется вверх. У кого не исторгнет слюну парная свиная ножка, обложенная кислой капустой, какой настоящий немец не пожелает отведать это нежное и сказочное блюдо! В прокуренных народных пивных их мясо нарасхват, и от владельцев питейных заведений так и сыплются заявки на новые партии свинины.
Если раньше, в кризисное, неустроенное время, они с Родионом шныряли по разным забегаловкам, выторговывали каждую марку, настырно всучивая прижимистым торговцам свой товар, то теперь оптовики наезжают к ним сами, усердствуют в похвалах и любезностях, норовят первыми урвать контракт, да заодно и облапошить зазевавшихся хозяев.
С Родионом такие номера проходят, до сих пор не проросла в нем хозяйская хватка — уж больно падок он на длинные разговоры и не всегда умеет уловить, когда в комплиментарной велеречивости наступает деловой пик и гость вот-вот вцепится в глотку. Для Эрны подобные визиты — одно удовольствие, она сколько надо пококетничает с ловким агентом, позволит увести себя в лабиринт абстрактных рассуждений, но своего никогда не упустит. Для нее расположить любого оптовика, круто заломить цену, обворожительно почистить его кошелек то же, что благочинно сходить на воскресную мессу: и праздник, и душевное наслаждение. Она умеет, не теряя приветливости на лице, драться за каждый пфенниг, она всей жизнью научена копить марки, выколачивать их из любой ситуации, и за это без устали следует молиться расчетливым предкам, которые подарили ей завидную наследственность.
А то, что болтают в округе о ее скопидомстве и нелюдимости, так это от зависти идет: злословят те, кому фатально не везет в делах, кто показное расточительство возвел в повседневную норму. Конечно, не табунятся в их доме любители вкусно поесть и обильно выпить — все-таки не бар какой-нибудь, а солидная ферма, — но от безлюдья они тоже не страдают, гости не обходят их стороной. Только у Эрны во всем порядок — нельзя же праздновать подряд всю неделю.
В субботу они зовут супругов Блюменталей, Эрна готовит ужин, Родион радостно хлопочет по части выпивки. Она дозирует веселье, но в разумных пределах: мужчины получают малую порцию шнапса, выкуривают по дорогой сигаре, а потом дружная компания усаживается за карты. По такому случаю у Эрны находится бутылочка настоящего «мозеля». Не какого-нибудь ординарного, из стеклянных супермаркетов, а натурального, коллекционного, прибереженного в холодном погребе для таких вот дней.
Утро размахнулось радужное, умытое ночным теплым дождем, отдохнувшее солнце разгулялось по новенькой черепице добротных построек, во дворе ошалело горланил запоздалый петух, озабоченно повизгивали свиньи в кирпичных пристройках.
«Со дня на день пополнения жди», — радостно подумалось Эрне. И если все обернется как загадано и не упадет выручка, то будет не грех порадовать Гизелу. Девочка отбивается от рук, совсем развинтил ее проклятый университет, где больше митингуют, чем учатся. Просит новую машину. Не годится ей вполне приличный «пежо», блестящую игрушку подавай. В голову не возьмет, что не рекой текут к родителям деньги. И не будь ее, Эрниной, строгости, разумной экономии, отдай она все дело в руки мужа — и на биржу труда недолго угодить. С его безразличным отношением к деньгам ферму можно распылить за пару лет.