…Он увидел себя молодым, бравым, обстрелянным уже предостаточно красным командиром, за плечами которого были выигранные сражения, стратегический опыт, беззаветная храбрость. Гражданская война, обильно обагрившая землю кровью лучших сынов республики, мучительно шла к победному концу. С позором покидали исторические подмостки все самозваные спасители России. Определялись рядовыми лошадьми в строевые части белые как снег жеребцы, на которых новоявленные диктаторы намеревались триумфальным шагом въезжать в столицу. Белое движение, не брезговавшее черными и зелеными оттенками, переживало агонию. Но еще ощерялось окопавшимся в Крыму Врангелем, разным бандитствующим отребьем, терзавшим мирные села, серьезной угрозой нависало над западными границами республики.
Степан Иванович ехал в Москву, и времени для раздумий у него было хоть отбавляй. Долгий путь смыл все сиюминутное, подталкивал к обобщениям, позволял подвести некоторые итоги. Степан Иванович командовал сейчас одним из самых боеспособных и мобильных соединений молодой Красной Армии. После изнурительных, многомесячных боев его дивизии вышли на оперативный простор и нуждались в отдыхе и свежем пополнении. Конники смертельно устали, стокилометровые переходы, постоянная бескормица вконец измотали лошадей. Подразделениям нужна была полная переоснастка, и на это требовалось драгоценное время. Но и другое было бесспорным — разнеживаться бойцам не давала обстановка, враг готовился к последней отчаянной схватке.
Чем ближе была столица, тем большее волнение охватывало Степана. Выводы комиссии Реввоенсовета, инспектировавшей его части, наряду с бесспорными и законными претензиями содержали изрядную долю субъективизма и какой-то канцелярской неприязни.
Слов нет, идеальной дисциплиной они хвалиться пока не могли — рецидивы партизанщины и необузданных лихаческих замашек еще встречались в армии. Но как же не понимать и другое: разве командование армии за короткое время не совершило невероятное? Сплавило в единый боевой организм отряды и отрядики, серьезно дисциплинировало бойцов, сбило местнический гонор и анархизм с командиров всех рангов и подразделений. К большому недоумению командарма, комиссия упрямо игнорировала эти обстоятельства. В своих выводах она исходила из идеальных предположений, будто все командиры его армии прошли полный курс кадетского корпуса, а многотысячные массы бойцов были кадровыми, блестяще обученными солдатами. Да, в армии случилось и трагическое — вышло из повиновения, отказалось подчиняться приказам боевое подразделение. Но разве поступились они революционной законностью и всей суровостью военного времени? Опозорившие знамя были расформированы, а клятвоотступники-командиры преданы суду. Конечно, факт позорный, возмутительный. Но куда уйдешь от этого — такое случалось и на других фронтах.
Больше всего печалило и огорчало, что докладную записку должен был прочитать Владимир Ильич. Командарм ни разу не встречался с Лениным, за идеалы которого истово и бесстрашно сражался, всем сердцем приняв его веру, отдав свое оружие и талант командира защите правого ленинского дела. Сейчас Степан мучительно раздумывал над тем, захочет ли увидеть его Ленин после невеселой докладной. Пожелает ли выслушать соображения, да и просто познакомиться с человеком, которому он слал десятки требующих, приказывающих, предостерегающих и умоляющих телеграмм? О встрече с необыкновенным руководителем необыкновенной страны мечталось всегда. Радостное осознание того, что у руля молодой республики стоит руководитель такой величины, такой всеохватной эрудиции, наполняло гордостью сердце, удесятеряло силы в самых критических и немыслимых ситуациях.
Молодая республика сказочно быстро обрастала штабами, канцеляриями, управлениями. На беготню по всяким инстанциям, разные заявки, запросы, согласования ушли первые сутки пребывания в столице. Усталость обрушивалась на организм, более привыкший к седлу, чем к городской суете. В этой круговерти забывалось горькое недоумение по поводу нелицеприятного рапорта комиссии. Более важные заботы и столичная, наполненная ожиданием скорой победы атмосфера рассеяли тревожное настроение: отсюда лучше виделась непокоренная, растерзанная интервентами страна, ее завтрашний нелегкий, но прекрасный день.
На съезд партии он пришел спозаранку, чтобы побродить по театру, высмотреть знакомых, которых война раскидала по разным широтам необъятной страны, послушать боевых товарищей да и просто подышать воздухом этого строгого и авторитетного собрания.