Лохом родился, лохом и…
—«Парламент» для мажоров,—сказала я, отходя от него. За столько лет совсем ничего не изменилось. Так же хейтит мой ментол, но все равно курит. Мне не жалко. Даже забавно смотреть на то, как он держит тонкие сигареты между длинными пальцами.
—Мой парламент лучше…,—сказал он, надувая щеки как в детстве.
Так странно, за весь вечер не прозвучало ни одной гадости или колкости. Возможно затишье перед бурей.
—Цветкова, ну не тупи ты…
Я так и знала. Опять началось. Повернувшись в его сторону, я уже была готова к очередной склоки.
—Ты думаешь я сюда пришёл поговорить о сигаретах?—продолжил он.—Ну ты и тупая…,—схватившись за голову, сказал Женя, заходя обратно в ресторан.
Сам он тупой. Его логика не поддаётся моей. Последовав его примеру, я тоже пошла к огромным дубовым дверям.
Дверь открывается и я падаю. Шмотки из сумки разлетелись по разным сторонам.
Из дверей выбегает девушка с криком:
—Вот сам и ешь эту фигню…
Девушка была очень красивая. Темно-рыжие волосы падали на плечи. Ее куртка была не застегнута. Из-под неё виднелось чёрное платье. В одной руке она держала одноразку, а в другой телефон. На ее плече располагалась кожаная сумка. Она была довольно шумной персоной. Выкрикнув ещё пару нецензурных слов молодому человеку, она кинулась ко мне.
—Девушка, извините…. За такие деньги давать такую гадость…,—смеялась она, собирая мои вещи по полу.
—Ничего…Тут и правда жутко дорого и не очень вкусно…,—улыбнулась я ей в ответ.
—Меня Настя зовут,—говорила она, собирая все сигареты в пачку.
—Я Аня. Давай свалим из этого места? Меня тут все напрягает.
Написав маме в мессенджере о моем уходе, мы пошли в непонятном для меня направлении.
Две ещё толком не знакомые девушки идут в вечерних платьях по Никольской. Это как минимум странно. На тот момент я не могла представить, что этот человек станет для меня проводником в мир обычных людей.
—Я терпеть не могу такие рестораны. После них все равно есть очень хочется,—говорила я Насте, поднимая голову вверх. Давно я не была на Никольской. Яркая гирлянда превращала улицу в сказку.
—Ты с какого района?—говорила Настя, жуя шаурму.
—Москва-сити,—достав телефон, ответила я.
—С ума сойти,—чуть не подавилась она.—У нас в Бирюлево все говорят, что вы там с золотых тарелок едите,—смеялась она.
—Ты чего?—удивилась я.
Никогда я ещё не слышала подобных высказываний. Интересно посмотреть на эти золотые тарелки. Все таки интересно посмотреть на другую Москву. Без пафоса, без дорогих шмоток и понтов.
***
6 января.
Вернувшись домой под утро, меня ждала ссора с мамой. Но, к удивлению, она встретила меня без криков.
За окнами ещё было темно, поэтому большая часть обитателей квартиры ещё видели сны.
Хотелось сразу лечь в кровать, но один человек, находящийся в этом доме, не давал мне покоя.
Тихо зайдя к нему в комнату, я погрузилась в темноту. В спальне было ужасно душно. Включив кондиционер, я села на уголок кровати. Натянув на него одеяло, я поймала себя на непонятный мыслях. Я не понимала, с какой целью это делаю.
Находиться рядом с этим человеком невозможно. Детские воспоминания вновь оживали в голове, заставляя улыбаться.
Выйдя из комнаты, я аккуратно закрыла дверь. Мама единственная не спала. Поэтому я решила последовать ее примеру.
Спустя пару часов на завтрак вышел Женя. К его пробуждению еды уже не осталось.
—Лохом родился, лохом и…—не успела съязвить я.
—Анна!—остановила меня мама.
Ночь перед Рождеством.
6 января
Каждый раз, когда я смотрю на Карину, я удивлюсь ее сдержанности. Самоконтроль и красота содержится в этом человеке. Просто идеальное сочетание. Я несколько раз была у неё, и каждый раз, рассказывая мне какую-то историю, она писала очередной конспект.
—Карин, Машка с Лизой пришли,—отвлекла ее я.—Вставай и пойдём гулять.
Карина строчила все быстрее и быстрее, пытаясь записать как можно больше.
—Я сейчас…—говорила она.