– Нет. – Руфус объезжает памятник в виде каменного херувима. – Так теряется основная цель. Все должно быть как по-настоящему: риск должен пугать, прощание с близкими – даваться тяжело. В противном случае останется привкус дешевизны, как после «Жизни в моменте». Если прожить его правильно, одного дня будет достаточно. Если же мы останемся на подольше, то превратимся в привидения, которые преследуют и убивают живых, а себе такого никто не пожелает.
Мы смеемся возле чужих могил, и, даже несмотря на то что разговариваем мы о жизни после смерти, я на мгновение забываю, что в конечном счете мы оба окажемся именно здесь.
– А какой следующий уровень? Тебя сажают на лифт и отправляют выше?
– Не-а. Твое время истекает, и ты, ну, не знаю, как-то затухаешь или типа того, а потом снова появляешься на небесах, как любят называть это место верующие. Я не религиозен. Я просто верю, что существует какой-то создатель-инопланетянин и место, где тусуются мертвые, но не хочу называть это Богом и раем.
– Согласен. По поводу Бога я думаю точно так же. – А может быть, теория Руфуса верна и в остальном. Может быть, я уже мертв и теперь, в качестве вознаграждения за то, что осмелился попробовать нечто новое (например приложение «Последний друг»), проведу свой Последний день с человеком, способным изменить мою жизнь. Может быть. – А как выглядит второй уровень твоей загробной жизни?
– Там все то, чего хочет человек. Нет ограничений. Если ты веришь в ангелов, нимбы и псов-призраков – ну клево. Если хочешь летать – пожалуйста, летай. Если хочешь вернуться в прошлое – давай, отрывайся.
– А ты много об этом думал, – замечаю я.
– Это все ночные разговоры с плутонцами, – объясняет Руфус.
– Я надеюсь, что реинкарнация на самом деле существует, – говорю я. Я уже осознаю, что одного этого дня не хватит, чтобы все исправить. Одной жизни мне явно недостаточно. Я касаюсь надгробий, гадая, реинкарнировался ли кто-нибудь из похороненных под ними людей. Может, я и есть один из них. Если так, Себя-из-прошлого я подвел.
– Я тоже надеюсь. Мне хотелось бы иметь еще одну попытку, но я не сильно на нее рассчитываю. А что, по-твоему, представляет собой жизнь после смерти?
Впереди я замечаю крупный надгробный камень, который напоминает бледно-голубой заварочный чайник. Я знаю, что могила моей мамы в нескольких рядах от него. Когда я был помладше, то воображал, что это надгробие не что иное как лампа с джинном. Но сколько бы я ни желал, чтобы мама вернулась и наша семья снова стала полной, ничего не получалось.
– Для меня это такой домашний кинотеатр, в котором ты можешь пересматривать всю свою жизнь от начала до конца. И вот, скажем, мама приглашает меня в свой кинотеатр – и я могу посмотреть ее жизнь. Надеюсь только, что кто-нибудь вырежет некоторые кадры, иначе я получу травму на всю загробную жизнь. – Лидии я эту идею внушить не смог, хотя она и признала, что звучит все это весьма круто. – А! И еще там есть стенограмма всего, что ты сказал с рождения, и…
Я замолкаю, потому что мы дошли до угла и я вижу, что рядом с маминым участком какой-то мужчина роет еще одну могилу, а смотритель устанавливает надгробный камень с моим именем и датами жизни и смерти.
А ведь я еще даже не умер.
Руки начинают дрожать, и я едва не роняю на землю свое убежище из деталей конструктора.
– И? – спрашивает было Руфус, но потом быстро произносит «Ой».
Я иду к своей могиле.
Я знаю, что иногда могилы роют заранее, но прошло всего одиннадцать часов с тех пор, как я получил предупреждение от Отдела Смерти. Знаю, окончательный вариант надгробия будет готов только через несколько дней, но меня сейчас выбил из колеи вовсе не временный его вариант. Просто нельзя человеку видеть, как копают его собственную могилу.
Я мгновенно отчаиваюсь, хотя едва успел поверить, что Руфус изменит мою жизнь. Руфус бросает велосипед на землю, а затем подходит к могильщику и кладет руку ему на плечо.
– Здрасьте. Можно мы побудем здесь несколько минут одни?
Бородатый могильщик, одетый в грязную клетчатую рубашку, поворачивается ко мне, а затем обратно к могиле моей мамы.
– Это мать парнишки? – спрашивает он и продолжает работать.
– Да. И вы сейчас копаете ему могилу, – говорит Руфус. Шелестят кроны деревьев, лопата шумно загребает землю.
– Ах ты черт. Мои соболезнования и все такое, но, если я остановлюсь, это все равно ничего не изменит, только замедлит мою работу. Я решил сделать все пораньше, чтобы уехать из города и…
– Мне плевать! – Руфус делает шаг назад, сжимает кулаки, и я уже беспокоюсь, что сейчас он подерется с этим чуваком. – Клянусь, если… Дайте нам десять минут! Пойдите лучше выройте могилу того, кто не стоит у вас над душой!