Какое оскорбление.
Вин проскальзывает в помещение с генераторными установками и вынимает из спортивной сумки самодельную бомбу.
Вин погибнет там, где родился как личность. И погибнет он не один.
Матео
12:58
Мы проходим мимо витрины с классическими и современными книжками, которые лежат в детских креслах, как будто праздно проводят время в зале ожидания, готовые к тому, что их купят и прочтут. Я хотел бы как-то расслабиться после встречи с грозной физиономией того мужика со спортивной сумкой.
Руфус фотографирует витрину.
– Можем войти.
– Я минут на двадцать, не дольше, – обещаю я.
Мы заходим в «Открытый книжный». Мне нравится, что у него такое вселяющее надежду название.
Зайти внутрь – самая лучшая из самых худших в мире идей. У меня нет времени, чтобы прочесть даже одну книгу. Но раньше я никогда не бывал в этом книжном, потому что обычно заказываю книги с доставкой или беру их в школьной библиотеке. Может, на меня упадет книжная полка, и таким и будет мой конец – болезненным. Хотя бывают смерти и похуже.
Засмотревшись на старинные часы на самой верхней полке, я натыкаюсь на стол и роняю на пол книги с выкладки «Снова в школу». Я извиняюсь перед продавцом по имени Джоэл (если верить его бейджу), но он говорит, что мне не о чем беспокоиться, и помогает поднять книжки.
Руфус оставляет велосипед у входа и следом за мной идет между книжных полок. Я читаю рекомендации сотрудников: разные жанры расхваливаются разными почерками, какие-то более разборчивыми, какие-то менее. Я стараюсь избегать секций с литературой о преодолении горя, но две книги все-таки приковывают мое внимание. Одна называется «Привет, Дебора, моя старая подруга» – это биография Кэтрин Эверенн-Хейстинг, вызвавшая неоднозначную реакцию у читателей. Вторая – бестселлер, о котором кричат на каждом углу: «Как говорить о смерти, если ты узнал, что умираешь», – написанный каким-то мужчиной, который все еще жив (и в чем тогда прикол?).
На полках я вижу многие из моих любимых триллеров и молодежных книг.
Я останавливаюсь в разделе любовных романов. Около дюжины книг здесь обернуто в крафтовую бумагу, на них – штампы «Свидание с книгой вслепую» и небольшие подсказки, которые должны зацепить покупателей. Что-то вроде короткого описания в профиле на сайте знакомств. Или в приложении «Последний друг».
– Ты когда-нибудь с кем-нибудь встречался? – спрашивает Руфус.
По-моему, ответ очевиден. Мило, что он не делает поспешных выводов.
– Не-а. – Я только влюблялся, но мне немного неловко признаться, что это были герои книг и сериалов. – Я упустил свой шанс. Может, в следующей жизни.
– Может, – соглашается Руфус.
Я чувствую, что он хочет сказать что-то еще. Возможно, отколоть шуточку, что мне стоило зарегистрироваться в «Некро», чтобы не умереть девственником, как будто бы секс и любовь – это одно и то же. Но Руфус молчит.
А может, я ошибаюсь.
– Эйми была твоей первой девушкой? – спрашиваю я и хватаю с полки обернутую бумагой книгу, на которой нарисован убегающий преступник с огромной червовой картой в руках и надписью: «Роман, который украдет ваше сердце».
– Это были мои первые серьезные отношения, – говорит Руфус, вращая стойку с открытками, на которых изображен Нью-Йорк. – Но в прежней школе у меня кое-что было с одноклассниками. Ничего серьезного, хоть мне и хотелось. А у тебя кто-то был? – Он берет со стойки открытку с фотографией Бруклинского моста. – Можешь отправить открытку.
Открытки.
Я улыбаюсь и беру одну, две, четыре, шесть, двенадцать открыток.
– Ты, я смотрю, влюбчивый, – замечает Руфус.
Я иду к кассе, где меня снова встречает Джоэл.
– Нам нужно отправить всем открытки, понимаешь? – Я специально ничего не уточняю, потому что не хочу сообщать продавцу, что покупатели, которым он пробивает чек, умрут сегодня в возрасте семнадцати-восемнадцати лет. Не хочется портить ему день. – Плутонцам, одноклассникам…
– У меня нет их адресов, – перебивает Руфус.
– Отправь на адрес школы. У них должны быть адреса всех выпускников.
Это я и хочу сделать. Я покупаю таинственную книгу и открытки, благодарю Джоэла за помощь, и мы уходим. Руфус сказал, что в его отношениях самым главным была возможность откровенно делиться своими мыслями. Я могу сделать это при помощи открыток, но и голосом мне тоже придется воспользоваться.
– Впервые донимать отца по поводу любви я начал лет в девять, – говорю я, снова просматривая открытки с изображениями мест родного города, в которых так и не побывал. – Мне было интересно, где она прячется: под диваном или на верхней полке в шкафу, куда я пока не мог дотянуться. И ведь папа не говорил: «любовь в тебе самом» или «любовь повсюду вокруг нас».