Гном вздохнул. — Послушайте, — тихо сказал он. — Вы должны это сделать. Эти двое мне нужны на веслах, а я должен взять штурвал. Вы меня понимаете? В любом случае, — он снова ухмыльнулся, но выражение его лица выглядело вымученным, мрачной насмешкой над обычным добродушием гнома, — вы убийца неоги, не так ли? Почему бы не добавить парочку пиратов к вашему боевому счету? Хорват уселся на трон и положил ладони на широкие подлокотники. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. — Ладно,— сказал он, теперь уже смертельно спокойный, — поехали. Жаль, что я не последовал совету матери и не остался священником.
Баркас дернулся один раз, затем успокоился, чтобы двигаться ровно. — Весла, — негромко приказал Хорват, — лево на борт… живо!
Телдин подпрыгнул от напряжения, прозвучавшего в последнем слове. Гномы на веслах ответили так же решительно, но более целеустремленно. Нос баркаса быстро развернулся, почти достаточно быстро, чтобы сбросить Телдина с его банки. Краем глаза он заметил, как что-то бесшумно промелькнуло справа от крошечного судна, и быстро повернулся, чтобы проследить за его полетом.
Это была еще одна стрела баллисты, видимая лишь мгновение, прежде чем исчезнуть в глубинах космоса. Без внезапного маневра Хорвата стрела, вероятно, попала бы в цель. — «Откуда гном знает», — спросил себя Телдин, — «когда оса была скрыта корпусом… и его глаза были закрыты»?
Тихие слова Хорвата прервали его размышления. — Вот, почему вы должны это сделать, вот почему вы должны уничтожить их стрелка, — сказал гном. — Я не могу уворачиваться от них вечно. Просто скажите мне, когда будете готовы.
Телдин попытался проглотить острый привкус во рту и взял арбалет… осторожно, будто это могло причинить ему какой-то вред. Он повертел его в руках. На войне он видел арбалеты и арбалетчиков, хотя и на расстоянии, и знал, насколько смертоносным может быть это оружие в умелых руках.
Сам он очень мало знал об использовании арбалета. Он никогда не стрелял, никогда не взводил его, никогда даже не прикасался к нему. Он оттянул плетеную тетиву на пару пальцев назад — сделать это оказалось гораздо труднее, чем он ожидал, и отпустил ее. Металлические плечи лука отозвались коротким звоном. Крепче сжав тетиву, он снова начал ее натягивать. Концы лука согнулись, но недостаточно. Сухожилия на его предплечье горели от напряжения, и тетива безжалостно врезалась в плоть его пальцев. Пробормотав проклятие, он прижал приклад оружия к животу и обеими руками стал натягивать тетиву. Лук согнулся еще сильнее, но все же, тетива оставалась почти на расстоянии ладони от металлического лепестка, который удерживал бы ее при полном натяге. Тетива выскользнула из его потных пальцев, и концы лука распрямились с глухим стуком. Испытывая отвращение к самому себе, и немалое унижение, он согнул ноющие пальцы. Положив оружие на колени, он повернулся лицом к гномам.
Как он и ожидал, Дана сердито посмотрела на него. На ее лице отразилось явное презрение. В нем вспыхнул огонь гнева. — Хорошо, — прорычал он, протягивая ей оружие. — Как же это сделать?
Ответил, однако, Миггинс. — Это очень хитрый замысел гномов. Внизу, под прикладом, находится рычаг. Переместите его вперед, чтобы взвести тетиву.
Телдин перевернул оружие. Металлический рычаг длиной с его предплечье тянулся вдоль нижней стороны арбалета. Его точка опоры находилась внутри деревянного приклада, прямо под тем местом, где лежала тетива, когда лук не был взведен. Другой конец рычага находился под прикладом оружия. Углубление в дереве давало достаточно места — как просто! чтобы пальцы Телдина обхватили рычаг.
— Положите оружие стволом вниз, — продолжал молодой гном. — Держите приклад одной рукой, другой рукой — за рычаг и тяните.
Телдин сделал, как ему было велено. Передвинув рычаг, он увидел, как из паза в дереве, прямо под тетивой, поднимается крючковатый металлический палец. Вероятно, палец находился на другом конце рычага. Крючок поймал тетиву и начал ее натягивать. Это было все еще усилие, но теперь у Телдина был рычаг, и тот факт, что он мог использовать обе руки и сильные мышцы спины, чтобы помочь ему. С металлическим щелчком тетива зацепилась за язычок и крепко держалась. Телдин вернул рычаг в исходное положение и приподнял взведенное оружие.
— Теперь стрелу. Это снова был Миггинс. Очевидно, Дана даже не считала его достойным разговора.
— Это мне известно, — сухо ответил он.
Стрела была короткой и жесткой, с едва заметным оперением, но с острым наконечником, похожим на скрещенные бритвы. Он поместил стрелу в углубление перед тетивой. — Что сейчас?
— Левой рукой возьмитесь под прикладом, правую руку держите на спусковом крючке, — приказал Миггинс. — А теперь приложите его к плечу.
— К какому плечу?
Молодой гном начал терять самообладание. — Ради всех богов, как вам будет удобнее, — отрезал он. — Просто сделайте это.
— Готовы? Это был Хорват.
Телдин сжал плащ так, что он превратился всего лишь в полоску ткани на шее, затем глубоко вздохнул, задержал дыхание на полдюжины ударов сердца и с шипением выдохнул. — «Ритуал релаксации», — услышал он голос деда в своем сознании. — «Тренируйся, чтобы ты мог делать это где угодно и когда угодно». Интересно, что бы подумал его дед, если бы узнал, что его учение применяется в этом мире? — Готов, — решительно ответил он Хорвату.
Хорват кивнул, не открывая глаз. — Весла, четверть поворота на правый борт.
Миггинс и Дана переместили весла, а Телдин развернулся лицом к корме. Гладкое дерево арбалета было прохладным в его руках, а его вес как-то успокаивал. Вселенная снова сделала свой обескураживающий пируэт вокруг баркаса, и корабль-«оса» поднялся над планширем, как зловещая угловатая луна. Пиратский корабль был уже близко, не далее, чем хороший бросок кинжала с баркаса, практически в упор для баллисты, установленной на носу пиратского судна.
Сейчас кто-то готовил это оружие, быстро поворачивая брашпиль и натягивая толстую тетиву. «Оса» была достаточно близко, чтобы Телдин мог разглядеть свободную белую рубашку пирата, даже красную бандану, сдерживающую его волосы от падения на лицо. Телдин поднял арбалет и воткнул изогнутый приклад себе в левое плечо. Он был почти уверен, что это неправильно — он «скрещивал оружие» или что-то в этом роде. Но именно это казалось ему самым естественным.
— Прицельтесь вдоль стрелы,— крикнул ему Миггинс. — Замрите и нажмите на курок.
Телдин закрыл правый глаз. Он попытался выровнять верхнюю часть оперения стрелы с пиратом, но не смог удержать оружие твердо. Он крепче сжал деревянный приклад, но его руки все еще дрожали. Он снова глубоко вздохнул, напрягая грудь до предела… задержал дыхание… затем выдохнул, выдувая вместе с воздухом свое напряжение и страх.
Он снова прицелился. На этот раз оружие было твердым, как скала, и стрела рассекла цель пополам. Он заколебался, удивляясь внезапно нахлынувшему на него спокойствию. Напряжение исчезло; он был подобен оружию, которое держал в руках: твердый, холодный, полностью преданный своему назначению. Он сам был оружием. На какое-то мгновение ему показалось, что эта кристальная ясность, эта сосредоточенность может быть чем-то внешним, навязанным ему извне. Но затем он отбросил эту мысль как не имеющую никакого значения. Он был таким, каким он был.
Пират уже полностью натянул тетиву баллисты и с трудом вставлял тяжелую стрелу на место. Телдин сделал еще один вдох, выдохнул половину и выстрелил.
Арбалет дернулся у него на плече, но он этого почти не заметил. Его чувство времени, казалось, изменилось. Он мог легко проследить за полетом стрелы, когда она пронеслась через разделяющее их расстояние и погрузилась в основание горла пирата. Рот стрелка открылся в предсмертном крике, но Телдин, к счастью, не услышал его. В последней судороге пират отшатнулся назад, взмахнув рукой, ударившей по спусковому рычагу баллисты.
Концы огромного лука рванулись вперед, но стрелы на месте не было, тетиве не на что было опереться, некуда было девать всю ее энергию. Когда тетива достигла пределов своего нормального хода, инерция заставила концы лука рвануться вперед. Телдин с изумлением наблюдал, как баллиста буквально разрывается на части. Он опустил арбалет с плеча. Напряженная сосредоточенность, которая была всего лишь мгновение назад, исчезла, и ему пришлось крепко, до боли сжать оружие, чтобы унять дрожь в руках.