Лилит кивнула.
— Конечно, любимый.
Звезда вышел из комнаты, его дочь-служанка последовала за ним. В отсутствии свечения Утренней Звезды комната выглядела тусклой, несмотря на вставшее солнце, была тихой и расслабленной, словно отпустила долго сдерживаемое дыхание.
Люсьен посмотрел на Лилит. Сардоническая улыбка изогнула его губы.
— Так что, теперь твоя очередь, да?
<Утренняя Звезда должен так думать, да, — послала она. — Пожалуйста, следуй за мной>.
Она встала с дивана и обошла столик из красного дерева, подойдя туда, где стоял Люсьен, лицо его было спокойным.
— Я знаю, что ты хочешь спустить Габриэля с Трона так же, как и мы.
Люсьен кивнул.
— Да, хочу, но я не прячу Создателя. Я не знаю, как это яснее выразить.
— Факт, что ты обернул Локи в камень, говорит об обратном, — сказала Лилит. — И если Габриэль услышит о том, что ты сделал с Локи, то убедится, что ты что-то скрываешь.
— Всего лишь доказательства того, что Локи меня раздражает.
Лилит хихикнула.
— Меня он тоже раздражает.
<Я тоже слышала песнь твоего сына этим утром. Скажи ему сохранять тишину>.
Усталость появилась в глазах Люсьена.
<Он закрыл нашу связь. Если я начну давить, то не только раню его, но и выставлю напоказ, что между нами есть связь>.
<Связь, за которой другие могут последовать>.
Лилит перекинула тяжесть своих волос через плечо и заплела их, пока думала.
<Почему твой сын закрыл связь?>
<Он думает, что я ему лгал>.
<А ты лгал?>
— Возможно, — прошептал Люсьен, пошатнулся и шагнул вперед, пот блестел по линии волос. Лилит схватила его за плечо и помогла не упасть. — Прости. Кажется, я увядаю, — улыбка мелькнула на его губах. Кожа горела под ее пальцами. Аромат темной-земли-и-зеленых-листьев заполнил ее ноздри, кружил, напоминая прошлое.
Отпустив его, Лилит повернулась к столу и налила в бокал вина. Затем прижала его к трясущимся губам Люсьена.
— Пей, — подстегнула она.
<Габриэль планирует обыскать твой разум, когда ты будешь слишком слаб, чтобы закрыться, — послала она. — Трус>.
Мускулы дрогнули на челюсти Люсьена. Он осушил вино одним долгим глотком и, приложив запотевший бокал ко лбу, закрыл глаза.
— Ты тоже можешь отправить меня обратно, — сказал он. — Мне больше нечего сказать.
<Есть хоть какая-нибудь надежда на побег? — спросил он. — Если нет, мне нужно, чтобы ты защитила Данте от Габриэля и от Утренней Звезды>.
Опустив бокал, Люсьен поднял веки, и отчаяние, которое увидела Лилит в золотых глазах Люсьена, разбило ей сердце.
Она подумала о Гекате, подумала о том, что чувствовала, когда ее серебряноволосая дочь была вырвана из ее объятий, вспомнила ужас на лице своего ребенка, когда Габриэль, триумфатор сражения, схватил ее.
— Она будет заложницей моего двора, чтобы я мог быть уверенным в твоем сотрудничестве.
— Тебе не обязательно это делать, Габриэль. Я клянусь своим именем, что не нарушу твое спокойствие.
— Ох, Лилит, но я нарушу твое. Как только я повернусь спиной, ты начнешь разрабатывать план, как украсть у меня Трон.
— Не в этот раз. Не сейчас. Оставь мне мою дочь. Пожалуйста.
— Ш-ш-ш, любовь моя. Геката будет в полнейшей безопасности. Габриэль обещал мне.
— Ты знал? Ты поступился нашей дочерью? Нашей дочерью, Звезда?
Лилит вспомнила слова Люсьена тысячелетней давности: «Ты никогда не используешь его снова». Все, что произошло с того дня, уходит корнями в убийство Яхве ее cydymaith.
Лилит вырвала бокал из пальцев Люсьена и поставила на стол. Мысленно она вызвала пару chalkydri. И встретила взгляд бывшего cydymaith.
— Я сделаю все, что могу, чтобы помочь тебе, — солгала она.
<По крайней мере, я защищу твоего сына>.
От тебя.
Люсьен поднял руку, звеня цепями, и провел пальцами по ее щеке.
— Мы все делаем то, что должны, Лили, — пробормотал он и поднял голову. — Каждый из нас.
— Да, — сказала она. — Мы делаем.
И когда я найду твоего сына, я смогу освободить свою дочь.
***
Утренняя Звезда вышел из своего гнезда на посадочную галерею. Бледно-абрикосовый и розовый рассветный свет мерцал на камне. Он остановился у балюстрады, затем повернулся лицом к Эрис[46].
46
Эрис, Эрида (др. — греч. Ἔρις — борьба, ссора, спор, раздор, соперничество, состязание) — в древнегреческой мифологии богиня раздора и хаоса.